Никита НовскийМог ли простой крестьянский парень конца XIX века стать одним из пионеров авиации, талантливым лётчиком, офицером, а в итоге и рыцарем? Ещё как! Этот рассказ будет об Иване Смирнове — русском офицере, георгиевском кавалере, белогвардейце, а в эмиграции — одним из ведущих лётчиков нидерландской авиации и герое Второй Мировой войны.
Иван Васильевич Смирнов родился 12 февраля 1895 года в обычной крестьянской семье неподалёку от Владимира. Обычной, да необычной: после начала столыпинских реформ, отец семьи, Василий Смирнов, сполна воспользовался её возможностями, отгородившись в хутор и начав развивать своё по сути фермерское хозяйство. С ранних лет проявляя задатки техника, ремонтируя всевозможные хозяйственные инструменты, сын Иван, казалось, был предопределён к карьере инженера. Но наступила Первая Мировая война, и юный Смирнов, вместе с двумя соседскими мальчишками, тайком сбежал от родителей и записался ‘’охотником’’ (т.е. добровольцем) на фронт.
Вместе с другими уроженцами Владимирской земли, они были отправлены в 96-ой Омский пехотный полк, сражавшийся в Польше. Полк оборонял Лодзь, находясь на ожесточённом участке фронта, будучи постоянно поливаемым тоннами вражеских снарядов, не раз отражал атаки немцев в рукопашную. На этом фоне Смирнов становится полковым разведчиком, не раз успешно проводя вылазки в тыл, приносит с собой “языков” на радость командования и однополчан. Вскоре за храбрость и мужество он был награждён Георгиевским крестом IV-ой степени.
Тем временем один за другим, от смерти или по ранению, из состава полка выбывали владимирчане. Со временем черёд пришёл и за Смирновым. Попав во время очередной разведки под пулемётный огонь, он был серьёзно ранен в правую ногу, из-за чего был вынужден пролежать день на ничейной земле. Санитарным поездом он был отправлен прямо в Петроград, где врачи, опасаясь гангрены, хотели сделать ему ампутацию, но, по его настоянию, отказались от этого, и последующие полгода молодой георгиевский кавалер провёл в больнице, что сыграло определяющую роль в его судьбе, а всё благодаря тому, где именно эта больница располагалась, а, точнее, что располагалось рядом с ней.
Рядом с военным госпиталем находился аэродром, где каждый день садились и взлетали самолёты, а офицеры Императорского военно-воздушного флота частенько гуляли по больничному скверу в своей необычной для простых солдат форме. Вскоре Смирнов захотел стать одним из них. На помощь молодому бойцу пришла медсестра, которую раненые солдаты звали просто Таней, но которая на самом деле была княжной императорской крови Татьяной Александровной Романовой, а её отец, великий князь Александр Михайлович — шефом российской военной авиации. Прежде чем окончательно определиться с выбором, будущий ас взял отпуск и отправился к родителям ради их мнения. После их одобрения, он подал рапорт, и вскоре был зачислен в Севастопольскую военную авиационную школу, а позже переведён в аналогичную в Москве.
В сентябре 1916, с дипломом военного летчика и званием ефрейтора, он вернулся на фронт, поступив в распоряжение Боевой авиагруппы Западного фронта под Луцком, находившейся в распоряжении Александра Казакова — одного из лучших асов Российской Империи, на чьём счету было 17 воздушных побед, кстати, в будущем тоже белогвардейца. В октябре он получил звание старшего унтер-офицера, а уже 20 декабря Смирнов одержал свою первую воздушную победу — два русских самолёта атаковали три немецких, в итоге два немецких были сбиты без потерь с русской стороны, а одного из них сбил непосредственно Смирнов. За эту победу он получил представление к званию прапорщика, а также новейший французский истребитель ‘’Моран-монокок’’
Но по-настоящему успех для молодого лётчика начался в следующем, 1917 году. Звание аса тогда выдавалось с 5 побед, но Смирнову удалось сбить 12 немецких самолётов, 9 из которых являются подтверждёнными. Его самолёт с белой “адамовой головой” стал настоящим кошмаром для всех вражеских лётчиков. Не будучи ни единожды повреждённым, он с завидной регулярностью уничтожал вражеские самолёты, не чураясь даже их численного превосходства.
Так, например, в октябре 1917 на Юго-Западном фронте под Гусятином они со своим ведомым Липским наткнулись на группу из 3 немецких истребителей “Бранденбург”. Сбив двоих из них, они вынудили также совершить вынужденную посадку третьего. Немецкая группа была полностью разгромлена. 30 апреля 1917 года Смирнов стал офицером, будучи произведённым в прапорщики.
Но тем временем приближалась Октябрьская революция, а армию охватили брожение и развал. Исключением не стали и боевые авиагруппы. Свою последнюю победу в бою с немцами Смирнов одержал уже после революции, 13 ноября 1917 года, снова атаковав группу из 3 немецких истребителей, на этот раз с уже ставшим подполковником Казаковым. Одного из них сбил Смирнов, другого Казаков, а третьему удалось спастись. Возможно, он продолжил бы воевать с немцами и дальше, но тут сослуживец-механик шепнул, что солдаты соседней пехотной части на митинге решили расправиться с офицерами авиагруппы. Не имея иного выбора, в декабре 1917 он бежал, и, после ряда злоключений, оказался в Англии.
В Британии Смирнов получил звание майора британских ВВС и место инструктора в авиационной школе в Незеревене, фактически продолжая вести войну на стороне союзников. После победы над Германией и закрытия школы, он отправился на Юг России, где сражался в рядах ВСЮР вплоть до эвакуации из Новороссийска. После этого, вплоть до самого конца войны на Юге России, он находился в Лондоне, где был закупщиком для Русской армии.
Вернувшись наконец к мирной жизни, он то был простым рабочим в Париже, то работал лётчиком на бельгийскую авиакомпанию SNEYA, но в итоге перебрался в Нидерланды, где стал работать в ‘’Королевских Голландских Авиалиниях’’, более известных в России и в мире как ‘’KLM’’. Мастерски посадив полный пассажиров ‘’Фоккер’’ на песчаные дюны в практически безысходных условиях, он заслужил национальную славу, а вскоре женился на популярной актрисе Марго Линнет, в 1927 заодно получив нидерландское гражданство.
В 1928 году Смирнов стал первым нидерландским пилотом, проложившим авиамаршрут до Нидерландской Ост-Индии, жемчужины Нидерландской колониальной империи, став работать на этом направлении вплоть до 1940 года. С началом войны на территории будущей Индонезии в 1942 он был мобилизован в нидерландскую армию, получив звание капитана и распоряжение заниматься полётами непосредственно на территории колонии. Основной его задачей стала эвакуация европейского гражданского населения в Австралию, с чем был связан один печальный эпизод.
2 марта 1942, в преддверии захвата Батавии (совр. Джакарта) японцами, Смирнов ночью вылетел на транспортном “Пеликане” с беженцами в Австралию. На подлёте к австралийскому аэропорту Брум, что на побережье северо-запада страны, в районе 10 утра его самолёт был атакован тремя японскими истребителями под командованием будущего аса Зендзиро Мияно, которые заметили его как раз в тот момент, когда ударная группа после атаки на Брум возвращалась на Тимор.
Смирнов мастерски уворачивался от атак, насколько это вообще было возможно на транспортном, а не боевом самолёте, но японцам всё же получилось ранить нескольких пассажиров и самого Смирнова, а самолёт был подожжён.
Несмотря на это, Смирнову удалось долететь до берега и посадить повреждённый ‘’Пеликан’’ на небольшой пляж, направив самолёт в сторону океана, так, чтобы пробег заканчивался в полосе прибоя, и пожар прекратился.
Как замечал потом репортёру одной из американских газет другой пассажир того злополучного рейса, нидерландский пилот лейтенант Питер Эйдриен Крэмерус: “Смирнов показал наверное наивысшее лётное мастерство во всём мире, когда спиралью уходил от японских атак и совершал аварийную посадку на берегу”.
Но на этом злоключения экипажа не закончились. Вскоре после приземления снова появились японские истребители, обстрелявшие спасшихся и ранившие механика-стажёра. Более того, позже выжившие были обнаружены тремя японскими летающими лодками, что патрулировали побережье близ Австралии, и на сей раз были атакованы двумя шестидесятикилограммовыми бомбами, но, однако, по счастью, ни одна из них не нанесла никакого урона экипажу. На обратном пути они с тем же успехом повторили свою атаку. Сразу же после того, как вражеские самолёты скрылись из виду, выживший радист настроил передатчик и безрезультатно стал посылать в эфир сигналы ‘’SOS’’.
У пассажиров кончились еда и пресная вода, и вскоре Смирнов несколько раз послал выбранных им людей за поиском помощи и провизии, но оба раза они вернулись ни с чем. Несколько дней им предстояло пробыть под палящим тропическим солнцем в условиях отсутствия самых необходимых вещей и со всё уменьшающимися надеждами на помощь. К счастью, потерпевших бедствие заметил местный житель, который, побоявшись подойти к ним сам, донёс, однако, о них местным властям, в результате чего вечером 6 марта к ним прилетел самолёт, сбросивший им воду и продовольствие, а вскоре оставшиеся в живых были эвакуированы сначала в бухту Гончая, а оттуда — и в сам Брум. За это время скончалось четверо пассажиров — семья из матери, отца и ребёнка и второй пилот.
Но эта история так бы и осталась одной из множества авиатрагедий, если бы перед вылетом Смирнову не была вручена завёрнутая в обёрточную бумагу и опечатанная коробка размером с портсигар. Она должна была быть передана непосредственно представителю Объединённого Австралийского банка, но была утеряна после аварийной посадки, скорее всего, во время самого приземления, когда часть груза смыло в море. Как выяснилось позже, в этой небольшой коробке находились алмазы на общую сумму в триста тысяч фунтов стерлингов.
Часть алмазов была позже обнаружена у разных людей — у бродяги-моряка Джека Пэлмера, который, однако, уверял, что не имеет никакого отношения к их пропаже, у китайского торговца, аборигенов, несколько были найдены в спичечном коробке у пассажиров поезда, ещё несколько — уже после войны в развилке дерева, ещё — в камине дома в Бруме. Вернуть удалось всего двадцать камней на общую сумму приблизительно сорок семь тысяч фунтов стерлингов, а остальные, похоже, так и остались утерянными для публики навсегда. Основные подозрения пали на Пэлмера, Смирнова и ван Рамонда, присутствовавшего на борту чиновника, но сам их скромный образ жизни ни коим образом не поддерживал эту версию, так что после первичных разбирательств все они были отпущены с миром и никаких претензий им больше не предъявлялось. А маленькая бухта, где и была совершена посадка трагического рейса, стала называться ‘’Смирнофф Бэй’’.
После этого инцидента и отчёта перед нидерландским представителем, Смирнов был зачислен в американскую армию (как и все находившиеся в регионе нидерландские военные лётчики) и в дальнейшем был транспортным пилотом в составе 317-й транспортной группы, а в 1944 вернулся в Европу и работал на маршруте Англия-Лиссабон.
После войны Иван Васильевич Смирнов продолжил летать в Королевских Голландских Авиалиниях и вышел в отставку лишь в 1949, по рекомендации врачей и состоянию здоровья, став главным консультантом компании. Интересно, что именно он должен был быть главным пилотом на первом рейсе KLM из Амстердама в Москву, и лишь в последний момент его, как белоэмигранта, с полёта было решено снять. Прославленный русский ас так и не вернулся на Родину…
Скончался Иван Смирнов 28 октября 1956 года во время лечения на Майорке, где и был похоронен на местном католическом кладбище, через три года, 20 ноября 1959, будучи перезахороненным в Хеемстеде (около 40 километров от Амстердама) рядом с могилой своей жены.
За всю свою жизнь Смирнов получил множество наград от всевозможных стран и государств. Будучи полным георгиевским кавалером, своей службой России он заслужил ещё и ордена святой Анны 3-й и 4-й степеней и орден святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом. От союзников по Антанте — французский Военный крест и сербский орден Белого орла, орден, выдававшийся очень немногим воинам союзных стран. Из всех союзников его получили только два человека: бельгийский ас Вилли Коппенс и русский ас Иван Смирнов. Получил он и две военные награды Нидерландов — крест Авиаторов и звание рыцаря ордена Оранских-Нассау, одного из самых престижных орденов страны, названного в честь правящей династии.
Пройдя жизненный путь от простого крестьянина до пионера авиации и героя войны, отмеченного наградами сразу нескольких государств, Иван Васильевич Смирнов являет собой хороший пример социальных лифтов, существовавших в Российской империи, а также хороший пример целеустремлённого человека вообще, сделавшего себя самого, не без стечения благоприятных и не очень обстоятельств — но, в конечном счёте добившегося, всего абсолютно заслуженно. С честью служа странам, которым он давал присягу, он навеки вписал своё светлое имя в историю как и России, так и Нидерландов, став одним из связующих звеньев, соединяющих историю этих стран.
Добавить комментарий