Евгений АлексеевПосле распада советского социума и подвергшейся эрозии идеи эгалитаризма в конце ХХ века, как в России, так и в Восточной Европе стал набирать влияние «консервативный ренессанс», или ренессанс консервативных и традиционных ценностей и моделей поведения, которые были гонимы в период всего ХХ века.
Одним из проявлений данного ренессанса стал интерес к дворянству и аристократии. И здесь началась путаница, так как при власти большевиков тема дореволюционных элит была табуирована как на уровне исторического исследования, так и на уровне бытовых разговоров. Большинство граждан CCCР имели представление о дворянстве и аристократии по художественным произведениям А.Дюма, Л.Толстого и В.Скотта. Но принципиальные отличия между аристократией, дворянством и элитой мало кто делал. У большинства обывателей в голове получался эдакий «микс», где как у М.Ю.Лермонтова: «Смешались в кучу кони, люди…».
Сегодня, когда (изживая ядовитые миазмы ХХ века) люди возвращаются к историческим традициям, вероучительным, практикам и социальным опытам прошедших столетий, стоит разобраться, что же такое представлял собой феномен аристократии в его социально-политическом и культурно-цивилизационном аспектах.
Кажется, что достаточно перевести слово аристократ с греческого, и получим в переводе «аристос» – «наилучший». Так сразу же даётся качественная характеристика данного слова, так как антоним – естественно «наихудший». Как правило, этому определению соответствовало слово «плебей». Оба эти термина уходят в историю Древнего Рима, когда были аристократы-патриции и плебеи. Патриции от слова «патриас» – «отцы города», а плебеи – это низкие по происхождению и не влияющие на политику, но всё же, свободные граждане Рима. Впоследствии к понятию «плебеи» стали добавляться качественные определения — люди с низким уровнем воспитания и культуры. В аристократической Речи Посполитой для плебеев даже использовали оскорбительное слово «быдло» – «говорящий скот».
Но и сама аристократия в Европе была неоднородна, ни по происхождению, ни по образованию, ни по степени влияния в разные отрезки времени истории своих государств. Если брать Европу и Россию X — XX веков, то за эти 1000 лет аристократия проделала большой путь от зарождения, до рассвета, зенита и заката.
Наиболее влиятельной, как элитарная и правящая сословная группа, аристократия была только в некоторых странах западной Европы, например: в Англии, Франции и Священной Римской Империи. Да, аристократы были и в других странах: Италии, Испании, Польше и Пруссии. Но там они, как правило, смешивались с госбюрократией, и было трудно идентифицировать, что давало тому или иному роду его элитарное положение – государственная служба или аристократическое происхождение. Такая же социальная эклектика (связь дворянства и аристократии с государственной службой) была характерна и в России, после реформ Ивана Грозного и Петра Великого. Но чтобы понять общие черты, присущие всем аристократиям, и национальные особенности каждой из них, необходимо остановиться на каждой национальной аристократической группе в Европе и России в отдельности.
Французская аристократия
Французская аристократия – наиболее характерная социальная группа, которая в полной мере может считаться неким «золотым сечением» для определения аристократии, как социального и культурного феномена. Как и во всех прочих странах феодальной Европы, во Франции дворянство (рыцарство) и его высший слой (аристократия) возникают ещё при распаде Империи Карла Великого. Практически все слуги того или иного Государя, его ленные данники — все они образовывали сословие дворян-феодалов, среди которых начали выделяться наиболее крупные и влиятельные — герцоги, маркизы и графы. Наиболее известными и влиятельными в XII-XV веках стали такие рода, как герцоги Бретонские, Нормандские, Аквитанские, Лотарингские и Бургундские. Их власть, богатство и влияние во Франции были столь обширны, что затмевали власть и влияние двора Короля в Париже, что конечно, не могло нравиться Капетингам и Валуа.
Во время Крестовых походов XI-XIII вв. и Столетней войны сформировалась самая древняя и наиболее однородная часть французского дворянства — «дворянство меча», или позже получившее имя «дворянство шпаги». Это те дворянские фамилии Франции, которые вели свое происхождение с X-XII веков, что их отделяло от «дворянства мантии», т.е. тех дворян, которые были включены в дворянское сословие за службу французской короне в XV-XVII веках и вели происхождение из судейских чинов или несли гражданскую службу Королям Франции.
Естественно, что, передавая свой социальный статус и собственность, французская аристократия сформировала и свой «Кодекс чести», первейшими принципами которого были: служение Христианской церкви, законному Королю Франции и защита королевства от внешних врагов.
Когда некоторые исследователи дворянства и аристократии недоумевают, почему знать Франции не занималась торговлей в отличие от итальянского и английского дворянства, то забывают принципиальное отличие этих двух дворянских групп. Французское дворянство всегда считало, и это передавалось из поколения в поколение, что единственным достойным занятием для дворянина является военное искусство и владение дарованной за службу землёй (и получение с неё земельной ренты). Торговля и ростовщичество – удел низших сословий, а ростовщичество вовсе основание для «утраты чести рода», т.к. Христос изгнал из Храма торговцев и менял! Этими видами деятельности в Европе занимались только иудеи и итальянские купцы, некоторые из которых, состояли в родстве с иудеями.
Дворяне часто занимали деньги у ростовщиков, чтобы поправить своё материальное положение, починить родовой замок или купить новый гардероб. Но, вот отдавать долги дворяне не спешили, и наиболее навязчивых кредиторов могли запросто избить сами или приказать это своим слугам. К слову сказать, право одеваться в парчу и шёлк имели во Франции только дворяне, это была одна из дворянских привилегий, которая была утверждена эдиктами нескольких французских королей ещё с XIII века. Буржуа, мещане и крестьяне даже имея материальный достаток, не могли одеваться так же как дворяне, не могли иметь своих экипажей. Они передвигались или в паланкинах, или на коне. Собственная карета — привилегия французского дворянства.
Вообще для Средних веков и раннего Нового времени (до XVII века) характерна жёсткая иерархия и регламентация всего и вся. Например, только принц королевской крови мог запрягать восьмёрку лошадей и держать не только лакеев на запятках кареты, но и имел право на форейторов и герольдов! Для герцогов не королевской крови герольды уже не полагались, и запрягать они могли не более шести лошадей, так же как и маркизы. Принцы и герцоги во Франции имели право на свиту, двор и даже собственную гвардию, что уже не позволялось аристократам более низких достоинств: маркизам, графам, виконтам и баронам.
По мере того, как дворянство Франции беднело, французские монархи, увеличивая свои владения и укрепляя власть в королевстве, стали центром притяжения для всего дворянства, так как только служба и должности при королевском Дворе или в провинциях Франции в качестве королевских губернаторов могла принести доходы, которые покрывали бы потребности аристократа.
Большими ударами по французской знати стали исторические потрясения: Столетняя война (1337-1453), затем Итальянские походы Франциска I (1494-1559) и последующие за ними Гугенотские войны (1559-1598). Мало того, 200 лет непрерывных войн сократили численность французского дворянства и аристократии, кроме того они значительно подорвали его материальное положение. Многие дворянские семьи просто разорились или пресеклись физически. Но, как говорится: «Кому-то война, а кому-то мать родная». Некоторые семьи преуспели во время этих войн и конфликтов, увеличив свои владения за счёт выморочных земельных владений родственников, или нажившись на конфискации имущества еретиков и контрибуций, взятых французской короной с итальянских городов.
После 200 лет войны для Франции наступил золотой век французской монархии. Царствование Дома Бурбонов с 1589 по 1789 г. привело к централизации французского королевства, а во время правления Людовика XIII и его сына Короля-Солнца были окончательно подавлены очаги сопротивления, как гугенотов, так и ликвидировались последние автономии феодальной знати, в чём особенно преуспел кардинал Ришелье.
В 1643-1789 гг. в эпоху «трёх Людовиков» (Людовики XIV, XV и XVI) главной и наиболее желанной для французской аристократии стала служба при королевском Дворе. Это было тем более актуальным, что через институт интендантов финансов Король Людовик XIV аккумулировал все финансы Франции в монарших руках. Фронда и дело «суперинтенданта Фуке» показали французской аристократии, что теперь кроме Короля Франции нет источника ни чести, ни богатства ни для кого. Все стали равны перед Королём, который один мог казнить, миловать и жаловать своих подданных: от принцев королевской крови до последнего крестьянина.
Для поддержания лояльности своей власти французские монархи вынуждены были постоянно даровать новые привилегии дворянству и знати Франции в ущерб купцам, мещанам и крестьянству. Особенно сильно это проявилось в долгое царствование Людовика XV (1715-1774), которое практически разорило Францию. Причин было много: непомерные расходы Двора, неудачные, но многочисленные войны в Европе и колониях, содержание королевских фавориток и т.д. Но, как часто бывает в истории, «расплачиваться» за «блестящий век Людовика Возлюбленного» пришлось его внуку – Людовику XVI Мученику.
Оппозиция французского третьего сословия, подкреплённого идеями розенкрейцеров («просветителей») о «Свободе, Равенстве и Братстве», привела к одной из самых кровавых революций в Европе, которую по какой-то злой иронии назвали «Великой Французской»… Хотя она не дала Франции ни капли Величия, и уж точно не увеличила число французов…
Французская аристократия по-разному проявила себя в эпоху «Мадам Гильотины». Часть дворянства и аристократии пошла на поклон к якобинцам и голосовала за «казнь Луи Капета», как принц Филипп Орлеанский (отец «Короля банкиров» Луи-Филиппа), прозванный «Эгалите», который подозрительно долго проживал в Лондоне, где, очевидно, и был принят в ряды «вольных каменщиков». Другие, такие как принц Конде и граф д`Артуа (брат Короля Людовика XVI, будущий Карл Х), с оружием в руках пытались защитить Короля и спасти от якобинцев истинную, традиционную Францию. Но силы были не равны. Всем российским гражданам в рамках школьного курса рассказывают об «армии принцев» в Кобленце, которая воевала с республиканской Национальной гвардией, но при этом замалчивают численность армии контрреволюционеров, а она никогда не превышала 12-15 тыс. солдат и офицеров, против почти 100 000 армии республиканцев. Когда армия принца Конде и герцога Брауншвейгского потерпела поражение, то в Россию при Императоре Павле I переехали остатки корпуса принца Конде (всего 7 000 человек). Многие потом вступили в Русскую Армию и воевали против Бонапарта и наполеоновской Франции: граф де Сен-При, граф де Ланжерон, герцог де Ришелье, будущий военный министр Франции при Людовике XVIII барон де Дама`, генерал де Лагард и др.
Надо особо отметить, что в сознании наших соотечественников привился стереотип о том, что после революции 1789 г. во Франции французское дворянство было упразднено. Это неверное утверждение. Были упразднены дворянские привилегии, но само сословие не было ликвидировано, хотя многие его представители подвергались репрессиям и казням, как со стороны якобинской диктатуры, так и со стороны последовавшего за ней режима Бонапарта. После Реставрации Бурбонов 1814-1830 гг. французское дворянство уже не смогло вернуть свое прежнее положение, постепенно начался процесс синтеза старого, дореволюционного дворянства с новым дворянством, которое появилось при Бонапарте, и этот процесс продолжился и при буржуазной монархии Луи-Филиппа, и при Наполеоне III. Несмотря на то, что французская аристократия утратила политическую власть, она продолжила свою жизнь при всех республиканских режимах начиная с III Республики и до наших дней.
Говоря о французской аристократии, нельзя не отметить, что главными образовательными и воспитательными центрами были или католические школы при известных монастырях или католических орденах, или военные училища. Их задачей было воспитать верных Богу и Королю подданных, но они не смогли привить способность французской аристократии адаптироваться к новым условиям, и отстаивать свои интересы, не только с оружием в руках, но и в информационных войнах. Французская аристократия, как и перенявшие её традиции и идеалы германская и российская знать, с пренебрежением относились к «заумникам» и не считали, что дворянство должно представлять свои интересы в говорильнях — парламентах и судах. Именно проигрыш войны за умы и пренебрежение к дискуссии, как инструменту информационных войн, привели к победе буржуа и адвокатов, которые умело использовали печатное слово и республиканские идеи для подрыва устоев французской, а позже германской и российской монархий и аристократий.
Сегодня французские дворяне, как и их коллеги в бывших монархиях Германии, России и Австрии – это скорее историко-культурные клубы по интересам, которые не закрыты от посторонних глаз, но вряд ли могут считаться элитарными в силу скромных материальных возможностей. Тем не менее – гордость и честь всегда были присущи французской знати, и их разделяют те из потомков дворянства и аристократии, кто не скрывают своего происхождения, что очень не просто в пронизанной эгалитаризмом и левацкими идеями V Республике.
Продолжение следует.
Евгений Алексеев
Президент фонда «Имперское наследие»
Ок, ждём продолжения.