Себастьян Курц: к истории правого поворота в Австрии

Феномен канцлера Себастьяна Курца и сформированного им кабинета с участием умеренных и крайних правых – качественно новое явление в политической жизни современной Австрии.

Истоком ситуации стали результаты общенациональных выборов 2017 года в Австрии, удивившие многих и, очевидно, требующие дополнительного объяснения. На досрочных парламентских выборах 15 октября 2017-го Народная партия (Österreichische Volkspartei – ÖVP), стоящая на христианско-социальной платформе, совместно с праворадикальной Партией свободы(Freiheitliche Partei Österreichs – FPÖ) получила 57,44% голосов избирателей (ÖVP – 31,47%, FPÖ – 25,97%), сформировав устойчивое парламентское большинство, позволяющее сформировать правоконсервативное правительство.

Себастьян Курц

По результатам выборов Себастьян Курц был назначен на пост федерального канцлера Австрии, став самым молодым премьер-министром стран Европейского Союза. 15 декабря 2017 года Курц достиг коалиционного соглашения с правой австрийской Партией свободы, в соответствии с которым та получила портфели ключевых министров – обороны, иностранных и внутренних дел.

Являвшаяся основанием прежней правительственной коалиции Социалистическая партия Австрии (SPO) получила на последних выборах 26,86% голосов и была вынуждена перейти в оппозицию.

ÖVP и FPÖ кратковременно образовывали так называемую черно-синюю коалицию в 2000-2002 годах – когда во главе Партии свободы стоял скандальный Йорг Хайдер. Тогдашняя коалиция вызвала внутриполитический скандал и колоссальное внешнее давление, а также активное противодействие кабинету министров со стороны тогдашнего федерального президента Томаса Клестиля. Что же радикально изменилось после выборов 2017 года?

Крайне правые не просто заключили тактический союз, но образовали теснейшую связку с исторически системной Народной партией (прежним многолетним партнером австрийских социал-демократов), которая заимствовала у них одну из стержневых тем пропаганды – тему миграции.

Платформа двух партий, составляющих ныне коалицию победителей, соединяет в себе идеи национализма, неприятие попустительского отношения к проблеме миграции и либеральные подходы в экономической политике. Партию свободы и Народную партию сближают стремление уменьшить налогообложение предпринимателей, приватизация, жесткий контроль над государственными расходами.

Предвыборная агитация ÖVP

Один из главных факторов электорального успеха ÖVP – проведенная в американском стиле кампания ее нынешнего лидера Себастьяна Курца, сделавшего акцент на наболевшей проблеме миграции. Курц использовал во время своей кампании риторику, близкую к политической платформе FPÖ (защита границ Евросоюза), указав на необходимость закрытия балканского маршрута миграции (последнее он объявил своей личной заслугой), а также средиземноморского миграционного маршрута.

Поэтому выглядит удивительным тот факт, что в самом начале нынешней миграционной волны, пришедшейся на 2014-2015 годы, Австрия, имевшая правительство во главе с социал-демократом Вернером Файманом и с тем же Себастьяном Курцем на посту министра иностранных дел (последний некоторое время также занимал пост государственного секретаря), принадлежала к числу стран ЕС, поддерживающих позицию Германии по проблеме миграции.

Однако тогдашняя низкая привлекательность ÖVP (на уровне 20% голосов) подтолкнула ее к разрыву с линией правительства и к сближению с антимигрантской платформой FPÖ, которая уже тогда обеспечивала партии поддержку на уровне 30% голосов. Тем самым Курц фактически повторил политический разворот вправо своего венгерского коллеги – премьера Виктора Орбана, также начинавшего свою карьеру после 1989 года среди доктринальных либералов.

Благодаря столь решительному маневру, совершенному незадолго до выборов, OVP увеличила за несколько недель свой рейтинг на 10%. После чего оставалось лишь вопросом времени, когда партия получит власть.

FPÖ, последовательно боровшаяся против социалистов в течение всего межэлекторального периода с 2013-го по 2017 год (особенно после замены Вернера Файмана на посту канцлера на Кристиана Керна), пошла на союз с потенциальным конкурентом на правом фланге австрийской политики, увидев в союзе возможность не просто прийти к власти в составе коалиции, но и продвинуть в жизнь собственную политическую программу.

Курц сумел осуществить масштабные трансформации в рамках ÖVP, превратив ее из многолетнего младшего партнера социал-демократов в партию-лидера. Он собрал вокруг себя группу лично преданных ему молодых политиков, готовых работать над изменением имиджа партии. Благодаря целенаправленной пиар-кампании Курц предстал перед избирателями в образе нового человека (Newcomer), успешного спортсмена, ученого и предпринимателя.

В результате Народная партия, многие члены которой были известны своей приверженностью федерализму и лояльностью земельным нотаблям, дала Курцу кредит доверия и обеспечила значительную свободу политического маневра в период избирательной кампании. Последний добился от нее практически абсолютной свободы в формировании списка кандидатов и определении партийных кандидатур в будущее правительство, приступив к формированию собственной команды.

Характерно, что избирательный конвент, избравший Курца на пост председателя партии, не сопровождался длительными дискуссиями и согласованиями, по стилю сильно напоминавшими американские праймериз. В результате Народная партия практически за одну ночь превратилась в полностью централизованную партию во главе с 31-летним харизматичным руководителем. Осуществив ребрендинг перед самым началом избирательной кампании, Курц сменил партийные цвета с черных на бирюзовые, в чем некоторые критики усмотрели проявление стратегии хамелеона.

Широкий успех имели избирательные плакаты с лозунгом «Список Курца – новая Народная партия». Центральным слоганом кампании стал «Время пришло» («Es ist Zeit»). Курц презентовал себя и сформированный им предвыборный список как символ и мотор для нового старта и включил в него политиков, еще недавно состоявших в других политических партиях. В их числе, в частности, оказались бывший президент Счетной палаты из рядов FPÖ, а также австрийский политик турецкого происхождения, ранее состоявший в рядах австрийских зеленых. Как все перечисленные новации сочетались с устоявшимся имиджем умеренно-консервативной партии, оставалось вопросом.

Что же в конечном итоге означает одержанная победа для ÖVP, а также для Австрии и ее партийной и политической систем?

Следует напомнить, что Народная партия Австрии традиционно входила в правительственные коалиции в период Второй Республики в Австрии, то есть начиная с 1945 года, – исключая знаменитую эру Крайского (1970-1983), когда действовало однопартийное социалистическое правительство, опиравшееся на одноименное партийное большинство в парламенте. После эпохи Крайского Народная партия лишь однажды выиграла парламентские выборы в 2002-м. Тогда во главе ее стоял Вольфганг Шюссель.

Чего следует ожидать от нового правительства Австрии и Европе?

Очевидного усложнения отношений с ЕС, – хотя действующий президент Австрии Александр Ван дер Беллен, представляющий партию зеленых, уже заявил, что не допустит формирования антиевропейского кабинета. В то же время портфель главы МИДа обещан Норберту Хоферу (FPÖ), который ранее был кандидатом от праворадикалов на пост президента Австрии. Сам Хофер уже публично потребовал вступления Австрии в Вышеградскую группу, что означает ее присоединение к объединению государств, выступающих за усиление собственного государственного суверенитета со снижением значения общеевропейских обязательств и с собственным подходом к миграционной политике. Подобное стремление к субсидиарности и регионализации является серьезным вызовом для ЕС, что выглядит особенно проблемно на фоне ситуации вокруг Каталонии.

Очевидно, что сложные времена наступают в Австрии для мигрантов и перемещенных лиц, включая усиление проверок их личных данных и возможный пересмотр действующих правил для беженцев, что означает неизбежные трудности в отношениях Вены с Брюсселем.

В то же время остается вопросом, как долго сможет Курц обеспечивать коалиционному правительству поддержку парламентского большинства. Между тем очевидно, что консерватизм Курца – ситуационный, и связан он прежде всего с реакцией австрийцев на становящуюся все более очевидной угрозу их привычному образу жизни. Трансформируется ли ситуационный консерватизм в нечто более серьезное и будет ли трансформация означать демонтаж идеологического консенсуса между либералами, социалистами и умеренными консерваторами, положенного в основу политического устройства послевоенной Австрии?

Следует упомянуть, что Вторая Австрийская республика – уникальная политическая конструкция, которая являла собой результат компромисса основных политических сил (социалистов, либералов и умеренных консерваторов-демохристиан с последовательным ослаблением влияния праворадикалов, считающихся идеологическими и политическими наследниками нацистской оккупации и порожденного ею порядка). Одним из оснований конструкции является твердый и безусловный отказ от всяких попыток объединения с Германией, а также конституционно закрепленный вечный нейтралитет страны, – создавший ей широкие возможности для международного участия.

Хрупкость австрийской модели не стоит преувеличивать, однако ситуация, возникшая после 2017 года, несет в себе известные вызовы сложившемуся консенсусу. Повторение венгерского сценария с глубокой перестройкой политической и партийной систем для Австрии с учетом ее политических традиций и опыта едва ли возможно, хотя попытки глубокой (и небесконфликтной) трансформации австрийской политики весьма вероятны.

Насколько серьезно и глубоко трансформируется теперь партийный ландшафт Австрийской республики? Следует напомнить: Народная партия в рамках партийной системы играла роль инструмента сдерживания крайне правых из Партии свободы, опираясь на поддержку умеренно-консервативных групп электората. И если имидж и стратегия партии претерпят радикальные изменения, то роль балансира окажется вакантной, что будет означать усиление противостояния.

Как далеко зайдут суверенитистские настроения австрийцев и их озабоченность сохранением устоявшегося образа жизни и связанных с ним ценностей, которые представляют собой особое сочетание либерализма и консерватизма? Останется ли стремление к усилению государственного суверенитета в рамках платформы либерального консерватизма или будут сделаны последующие шаги вправо?

Наконец, насколько глубоким окажется транзит Австрии из старой (и консолидируемой вокруг германо-французской оси) Европы – в молодую и непредсказуемую Восточную Европу с ее не отжившей проблематикой наций?

Причем современная Австрия – не Австро-Венгерская империя, но небольшое государство, ориентированное на внутреннюю проблематику и стандарты развития. В то время как государства Центральной и Восточной Европы – страны со сложной судьбой и особой политической идентичностью, а также с весьма неоднозначным отношением к любым историческим модификациям проекта Срединной Европы и любым попыткам ограничения национального суверенитета в пользу наднациональных институтов.

Существует ли у нынешней Австрии последовательный консервативно-демократический (а не просто популистский) проект, способный удовлетворить имеющие политические запросы? Ответ не очевиден.

Австрия, исторически являясь частью Западной Европы, одновременно была открыта славянскому миру и региону Центральной и Восточной Европы. И неизменно выигрывала от подобной многовекторности, равно как и от своего нейтрального статуса на международной арене. Трансформация Европейского Союза на фоне внешних вызовов и внутренних кризисов, инициированная западноевропейскими странами-лидерами, может нарушить существующий баланс, что неизбежно вызовет ответную реакцию в Австрии. Пока реакцией на происходящие изменения стала коалиция умеренных и радикальных правых. Дальнейшее же развитие ситуации несет с собой больше вопросов, нежели ответов.

Источник

Добавить комментарий

Vespa в социальных сетях

Материалы, которые Вы не найдете на сайте