Мой Гоголь

Классический портрет Гоголя кисти Моллера. 1842

В своё время у меня возникло большое желание что-то написать о своём любимом русском писателе – Николае Васильевиче Гоголе. Я начал это делать и в процессе изучения информации узнавал о нём больше и познавал его всё больше и больше. Для своих читателей я хочу предложить свой текст (на основе рукописи “Мой Гоголь”), опубликованный в моём ЖЖ 2 года назад. Текст этот дополнен и исправлен мною.

Та самая книга, которую я читал в 2002-м

Моя история знакомства с его творчеством весьма и весьма интересна сама по себе. Если кратко, то начинать бы следовало с того, что мои дедушка и бабушка по отцу жили когда-то на улице Гоголя (именно там умерла бабушка в конце января 2001 года), там же жили и выросли их дети, включая моего папу. Позже, уже в школе, пришло и его творчество. Забавно крайне, как я впервые попытался это сделать – надо было прочитать повесть «Пропавшая грамота». Я этого, конечно же, не сделал, но когда меня спросили, читал ли, ответил уверенно, что да, читал. Попросили пересказать. Я сказал дословно следующее: «Пропала грамота. Дьячок её пошёл искать и нашёл». Ошибся я тут только относительно дьячка – я решил, что в подзаголовке «Быль, рассказанная дьячком ***ской церкви» указано действующее лицо, которое и является главным (на самом деле это был дед дьячка, так что, в некотором роде, я почти-почти угадал, но промахнулся). Но когда я позже прочитал это уже на уроках в школе, наряду с «Майской ночью», мне это показалось довольно забавным.

Позже были «Ночь перед Рождеством» и «Тарас Бульба». Но по-настоящему всё переменил 2002 год (по чистой случайности оказавшийся официальным годом Украины и украинской культуры в России). Тогда я, в рамках заданного на лето чтения, взял в библиотеке книги «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород» – и всё, я был покорён. Так в мою жизнь вошла Украина. Естественно, я воспринимал её исключительно как романтическую гоголевскую Малороссию.

Поэтому и любил всё, что с нею было как-то связано – в том числе и прадедушку по материнской линии, и девушку Аню из Киева (взаимно, надо сказать), и много чего ещё. В 2004 году, я ехал через земли Новороссии на поезде в Крым, но видел тогда в них исключительно гоголевскую Украину – и потому просто балдел от увиденного: от сёл, полей, лесов, степей, от надписей на украинском, наконец увиденный в районе Запорожья Днепр вызвал просто фантастически бурные эмоции. За всем этим стоял Гоголь. И эта благостная картина не могла заслониться безумствами в Раде, первым майданом и прочим. Всё это прекрасное восприятие было убито во время второго майдана и переворота, а если точно – то всё это сгорело в пламени обстреливаемых городов Донбасса и в пламени Одессы 2 мая 2014 года. И от «единой антифашистской Украины» исцелило меня именно это. С тех пор многое переменилось. И вот я решил взяться за свой старый замысел ещё 10-летней давности – написать книжку со своими впечатлениями о Гоголе. Прошли времена – всё стало восприниматься уже иначе. И надо было посмотреть на Гоголя и понять  и увидеть его уже по-другому. И я это сделал.

Передо мной предстал очень русский человек, горячий патриот России и не менее горячий патриот своей малой родины, Малороссии. Человек глубоко верующий, православный – только в Православии видевший спасение и истину. Малороссия для него – это «цветущая часть России». Её он видел в будущем «новой Грецией», а Киев – «новыми Афинами». Как бы он был расстроен и опечален, возмущён, человек и без того очень впечатлительный, увидев то, что сейчас творится в его родных краях.

Некогда прекрасная земля Малороссия стала африканским государством Украиной, где селюки в вышиванках, так непохожие на романтических пейзан-хуторян, захватили и загадили русский древний город Киев, превратив дивный край в смесь Зимбабве и Уганды. Милый патриархальный диканьский Шир превратился в злобный уркаинский Мордор, захваченный орками-украми из бандеровского-правосецкого Урукхая – и это грустно. Эту аналогию с орками я провёл ещё в январе 2014 года – и не ошибся.

Гоголь читает "Ревизора" в своём доме на Никитском (Суворовском) бульваре в Москве. 5 ноября 1851 года. На переднем плане - Сергей Аксаков, крайний справа - Иван Аксаков.
Гоголь читает “Ревизора” в своём доме на Никитском (Суворовском) бульваре в Москве. 5 ноября 1851 года. На переднем плане – Сергей Аксаков, крайний справа – Иван Аксаков.

Сейчас же я наконец увидел Гоголя более многогранным, который пытался проявить себя в разных сферах и в разных жанрах. То он пытался стать историком и написать историю Малороссии, основываясь на песнях, то решил стать драматургом и написал две действительно прекрасные пьесы. Вошедшие в золотой фонд русской драматургии – «Ревизор» и «Женитьбу», то написал героическую повесть в духе любимого им Вальтера Скотта – «Тарас Бульба», то принялся за написания «русской Одиссеи» – поэмы «Мёртвые души».

Гоголь был действительно талантливым человеком, что видели в нём современники, среди которых у него сыскались и пылкие поклонники, среди которых выделялась, конечно, семья Аксаковых – особенно, конечно, старший сын главы семейства, Сергея Тимофеевича, Константин. У него, большого и даже фанатичного временами поклонника творчества Гоголя, самой любимой книгой Николая Васильевича была упомянутая выше повесть «Тарас Бульба», которую он любил читать вслух родственникам и друзьям, причём читал так, что все были просто в восторге от этого чтения, так темпераментно и ярко он её читал.

Гоголь был абсолютным сторонником единства России и Малороссии, великороссы и малороссы – это части одного единого великого русского народа. Он был категорически против того, чтобы писать на мове, только русский язык он считал главным для вхождения в мировую литературу. В этом плане Гоголь невысоко оценивал Шевченка и считал, что он делает страшную ошибку и что его своротили с пути истинного:

Молодой Тарас Шевченко. Селфи.
Молодой Тарас Шевченко. Селфи

— Нам, Осип Максимович [ Осип Максимович Бодянский (1808 – 1877), русский учёный-филолог, историк, археограф, один из первых русских славистов, писатель, переводчик, поэт, редактор, издатель древнерусских памятников, фольклорист – С.З.], надо писать по-русски, надостремиться к поддержке и упрочению одного, владычного языка для всех родных нам племён. Доминантой для русских, чехов, украинцев и сербов должна быть единая святыня — язык Пушкина, какою является евангелие для всех христиан, католиков, лютеран и гернгуттеров. А вы хотите провансальского поэта Жасмена поставить в уровень с Мольером и Шатобрианом! <…> Нам, малороссам и русским, нужна одна поэзия, спокойная и сильная, нетленная поэзия правды, добра и красоты.

Она не водевильная, сегодня только понятная, побрякушка и не раздражающий личными намёками и счётами, рыночный памфлет. Поэзия — голос пророка… Её стих должен врачевать наши сомнения, возвышать нас, поучая вечным истинам любви к ближним и прощения врагам. Это — труба пречистого архангела… Я знаю и люблю Шевченка, как земляка и даровитого художника; мне удалось и самому кое-чем помочь в первом устройстве его судьбы. Но его погубили наши умники, натолкнув его на произведения, чуждые истинному таланту. Они всё ещё дожёвывают европейские, давно выкинутые жваки. Русский и малоросс — это души близнецов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные. Отдавать предпочтение одной, в ущерб другой, невозможно. Нет, Осип Максимович, не то нам нужно, не то. Всякий, пишущий теперь, должен думать не о розни; он должен прежде всего поставить себя перед лицо Того, Кто дал нам вечное человеческое слово…

Константин Аксаков, которого я уже выше упоминал, в своей статье о «Мёртвых душах» написал буквально следующее:

– Ещё одно важное обстоятельство  сопряжено  с  явлением  Гоголя:  он  из Малороссии. Глубоко в ней лежащий художественный её характер высказывается в немногочисленных, мягких звуками песнях,  живых  и  нежных, округлённых в своих размерах; не  таков  характер  великорусской  песни.  Но Малороссия – живая  часть  России,  созданной  могущественным  великорусским духом; под его сению может она  явить  свой  характер  и  войти,  как  живой элемент, в общую жизнь Руси, объемлющей  равно  все  свои  составы и не называющейся Великоруссиею (так бы она удержалась в своей односторонности, и прочие части относились бы к ней, как  побежденные  к  победителю),  но  уже Россиею. Разумеется, единство вытекло из  великорусского  элемента;  им  дан общий характер; за ним честь создания;  при  широком  его  размере  свободно может  развиться  все,  всякая  сторона,  –  и  он  сохранил  своё  законное господство, как законно господство головы в живом человеческом теле; но  всё тело носит название человека, а не головы; так и Россия зовется  Россией,  а не  Великоруссией. 

Разумеется,  только  пишучи   по-русски   (т.е. по-великорусски), может явиться поэт из Малороссии; только русским  может  и должен явиться он, будучи таким же гражданином общей всем  России,  с  собою принося ей свой собственный элемент и новую жизнь вливая в её члены. Теперь, с Гоголем, обозначился художественный характер Малороссии из её прекрасных малороссийских  песен,  ее  прекрасного  художественного   начала,   возник, наконец, уже русский гений, когда общая жизнь государства обняла  все  свои члены и дала ему обнаружиться в колоссальном объеме; новый элемент искусства втёк широко в жизнь искусства в России.

Гоголь,  принесший  нам  этот  новый элемент,   который   возник   из  страны, важнейшей составной части многообъемлющего отечества, и, следовательно, так   много   выразивший, оправдавший (не в смысле: извинивший, но объяснивший) эту страну,  Гоголь – русский, вполне русский, и это наиболее видно в его  поэме,  где  содержание Руси, всей Руси занимает  его,  и  вся  она,  как  одно  исполинское  целое, колоссально является ему. Итак, важно этоявление  малороссийского  элемента уже русским, живым элементом общерусской жизни, при законном преимуществе великорусского.Вместе с тем элемент мало российского языка прекрасно внесён Гоголем в наш русский.

Друзьями Гоголя в Москве были славянофилы, упомянутое семейство Аксаковых было способно его «залюбить до смерти». У них Гоголь был желанным гостем. Он был для них великим русским талантом и гением, его дар художника слова почитался у них незыблемо. У Аксаковых Гоголь всегда мог найти приют и место для отдохновения, здесь ему были рады и жадно ловили каждое слово, когда он читал свои произведения. Собственно, неудивителен такой тон статьи – полный искреннего восхищения творчеством любимого писателя.

Ещё одним другом Гоголя был известный славянофил Алексей Хомяков. Впрочем, намного ближе Николай Васильевич был не с ним, а с его супругой, Екатериной Михайловной – одной ей он доверял свои истинные духовные чувства, одной ей он рассказал о своих ощущениях и впечатлениях от поездки на Святую Землю. Екатерина Михайловна, сестра замечательного русского поэта Языкова, была его духовной сестрой.

Поэтому её раннюю внезапную смерть в начале февраля 1852 года он не смог пережить – даже Алексей Степанович так сильно не горевал, как Гоголь. Николай Васильевич умер практически через месяц – он уже с самых похорон начал готовиться к смерти. Перед кончиною он сжёг второй том «Мёртвых душ» – невосполнимая утрата, черновые главы, имеющиеся у нас в наличии, являются лишь слабым утешением, это лишь небольшая часть всего этого замысла и далеко не отражающая завершённого труда, того, что зачитывал Гоголь, воротившись из Италии.

Портрет императора Николая I в Доме-музее Гоголя в Москве.  Фото автора.
Портрет императора Николая I в Доме-музее Гоголя в Москве. Фото автора

Гоголь славянофилом не был, для него это было просто сообщество близких друзей, его братьев по Вере. Гоголь был человек очень религиозный, порой до фанатизма. Он был, как некоторые отмечали, монахом в миру, принявшим на себя обет соблюдать благочестие и блюсти Веру, но при этом жить среди людей и не запираться в монастырской келье или лесной обители. Ко всему прочему, он, истинный православный, был и человеком консервативных взглядов, убеждённым монархистом – Гоголь не видел Россию без монархии, без русского царя. Хотя. Надо отметить, ему был интересен и пример монархии в Англии. В царе Николай Васильевич видел духовный пример и образец для  подданных.

Гоголь был талантливым сатириком, он умел писать смешно, причём. он ещё и читал так, что все слушатели просто помирали со смеху. К тому же у него был, подмеченный Пушкиным, талант создавать образы, он мог всего несколькими мазками создавать хороший и чёткий портрет. Собственно, поэтому-то он и стал склонять его к большому роману, большой работе. Пушкин лично наблюдал, как и Государь, представление «Ревизора», где тот очень остро высмеял провинциальную бюрократию. Царю, кстати, очень понравилось, он смеялся от души, а в конце даже заметил, что в пьесе ему будто бы досталось больше всех. Потом он рекомендовал всем чиновникам посещать постановки «Ревизора» в обязательном порядке.

Сатира, как известно, изначально была оружием консерваторов, направленных против слишком ретивых поборников прогресса и движения вперёд. Первым консервативным сатириком был, как известно, Аристофан. Убеждённым тори был и Джонатан Свифт (на эту тему очень хорошо написал Егор Холмогоров). Ну и, конечно, вполне логично здесь, что сатирик Гоголь был убеждённым монархистом и человек довольно консервативных взглядов.  В этом ряду он занимал вполне достойное место.

И, конечно же, нельзя не отметить, что Гоголь был глубоко религиозным человеком. С юности он был воспитан в этой атмосфере малороссийской религиозности – а Малороссия вообще всегда отличалась своей приверженностью к православию, к христианству. Мать Гоголя была глубоко верующей, от неё эту набожность перенял и Николай. Причём, его религиозность только усилилась с годами. Особенно сильно его потрясла смерть Пушкина, который был его другом и учителем. Взявшись за “Мёртвые души”, Гоголь переживал какое-то невыразимое духовное перерождение. Он стремился стать настоящим христианином, он с огромною силой боролся со своими грехами, старался жить праведной жизнью и, к тому же, ещё и решил проповедовать.

В своей книге “Выбранные места из переписки с друзьями” он предстал русским Паскалем, который пытался проповедовать в духе святоотеческой традиции. Гоголь был непонят, его изругал Белинский, встревожился близкий друг Сергей Аксаков, подвергли критике книгу известные русские православные иерархи, такие как святитель Игнатий (Брянчанинов) и святитель Иннокентий (Борисов). Не понимали его намерения отправиться в паломничество в Святую Землю – в тогдашнем достаточно светском уже обществе это воспринималось как нечто необычное и странное. Из своего паломничества он вернулся ещё более преображённым – добрым, отзывчивым, любящим людей. Там, у Гроба Господня, ему открылась истина о том, что именно любовь важна для христианина и что нужно полюбить ближних своих, открыть для них сердце своё. Он даже мечтал о монашестве, уйти в монастырь.

Оптина пустынь, которую Гоголь посетил трижды. Последний раз - незадолго до смерти.
Оптина пустынь, которую Гоголь посетил трижды. Последний раз – незадолго до смерти

Неоднократно посещал он Оптину пустыню, где общался с преподобным Макарием, известным оптинским старцем, посещал и Троице-Сергиеву лавру. Незадолго до смерти соборовался. исповедался и причастился. Можно сказать. что Гоголь жил и умер как христианин. Вера Аксакова, дочь и сестра славянофилов и сама славянофилка по своим взглядам, писала о нём:

«Гоголь  –  святой   человек  по своему стремленью. Он мог ошибаться как  человек; мог запутываться в приложении к житейским обстоятельствам тех  святых  истин, которым  был  предан всеми силами души своей, но он возлюбил Бога всем умом своим, всей душой, всеми помышлениями, и ближнего как самого себя, больше  этого  не требуется от  человека. Какой  святой  подвиг вся его жизнь! Теперь только, при чтении стольких писем и стольким разным лицам, начинаем мы постигать всю задачу его жизни и все его духовные внутренние труды. Какая искренность в каждом слове! И этого человека подозревали в неискренности!»

Молодой Гоголь. Именно так он выглядел, когда создал "Вечера" и "Миргород", тогда же вышли в свет "Петербургские повести".
Молодой Гоголь. Именно так он выглядел, когда создал “Вечера” и “Миргород”, тогда же вышли в свет “Петербургские повести”

Гоголь – это человек европейской культуры, который долго жил в Германии и Италии, который восхищался красотами Рима и не ощущал себя там чужим, напротив, он даже находил сходство Италии с родной Малороссией. Там он создавал своё великое творение – свои «Мёртвые души». Если посмотреть на портрет молодого Гоголя, сделанный Венециановым, мы удивимся, как удивился в своё время я, увидев его в школьном учебнике по литературе. На нём изображён симпатичный молодой человек, одетый франтом и с модной причёской. Этакой dandy лондонский. Однако он уже к тому времени прославился своими «Вечерами», которые получили массу восхищений от всей тогдашней литературной элиты страны, начиная от Пушкина.

Гоголь – это очень интересная личность и прекрасный писатель. О нём можно говорить долго и много.

Если вы находите важным то, что мы публикуем подобные материалы, поддержите авторов 

Аватар

Сергей Зеленин

Добавить комментарий

Vespa в социальных сетях

Материалы, которые Вы не найдете на сайте