Переделка человека? Между медициной и идеологией

В последние время изрядная часть нашей консервативной общественности была взбудоражена, узнав, что Государственная Дума РФ намерена заказать Экспертно-аналитическое исследование (ЭАИ) по теме «Нормативное правовое регулирование использования вспомогательных репродуктивных технологий» с целью, которая на классическом канцелярите формулируется так: «Предложить концептуальные положения по совершенствованию нормативного правового регулирования использования вспомогательных репродуктивных технологий»[1].

В чём конкретно должно заключаться «совершенствование нормативного правового регулирования использования вспомогательных репродуктивных технологий», из представленных документов ещё не ясно – что и даёт пищу для разнообразных предположений. В такой деликатной сфере любая неясность чревата опасениями.

Кое-кто сразу вспомнил, что одна из технически доступных (хотя ещё и не применяющихся у нас) вспомогательных репродуктивных технологий – метод переноса митохондрий (цитоплазматической замены) представляет собой, по сути дела, коррекцию генома человека. Не получится ли так, что «совершенствование регулирования» обернётся легализацией коррекции генома – сначала для лечения бесплодия? И не получится ли затем, что коррекция генома станет применяться уже и в совершенно других целях?

Когда опасения высказываются в настолько общем виде («не откроем ли мы ящик Пандоры» и т.п.), от них очень легко отмахнуться. Действительно, практически любая новая технология может быть использована не только в благих, но и в дурных целях. Разве это достаточное основание, чтобы отказываться от разработки и внедрения новых технологий?

Или, может быть, допустимо воздействовать на окружающий нас мир, но недопустимо с помощью технологий менять само человеческое тело? Такой тезис тоже вряд ли возможно защищать. Вряд ли кто-то будет всерьез утверждать, что даже в случае серьезной угрозы здоровью нельзя «изменять человеческое тело» с помощью разнообразных имплантатов, протезов и т.п. Но если уже сложившееся человеческое тело можно изменять с помощью хирургических операций и протезирования, то почему нельзя это же самое тело изменять сразу при его зарождении, корректируя геном?

Проблема не в изменении человеческого тела, и не в коррекции генома самих по себе – проблема в современном культурном контексте, в господствующем идеологическом климате нашей эпохи. Именно этот контекст, именно этот климат побуждают предполагать, что любые новые возможности по изменению человеческого тела не просто могут, но и обязательно будут использованы во зло. Наши опасения возникают не на пустом месте – прямо сейчас мы видим примеры, вынуждающие признать, что в современном мире любая, даже самая бредовая выдумка бледнеет перед повседневной реальностью.

Яркий пример не просто странного, но совершенно безумного использования современных медицинских технологий – так называемые «трансгендерные переходы». О «трансгендерном движении» я уже имел случай писать. Не повторяя всё, сказанное там, нужно подчеркнуть, что трансгендерный переход (если не всегда, то в большинстве случаев) – это ситуация, когда медицина беззастенчиво ставится на службу идеологии.

Достаточно хорошо известно, что гендерная дисфория (отказ/нежелание человека признавать свой биологический пол, желание приписать себе другой гендер) в большинстве случаев не проявляется одна, но сосуществует с другими психическими расстройствами. Трансгендерное лобби, конечно, склонно это интерпретировать таким образом, что-де исключение и «стигматизация» трансгендеров способствует развитию у них разнообразных расстройств.

Но некоторые бывшие трансгендеры (часть из них «просто» не желали себя идентифицировать со своим биологическим полом, а другие даже подвергались хирургической операции по изменению пола) рисуют совершенно другую картину. В высшей степени интересный набор их личных свидетельств собран в любопытном документе американского судопроизводства: в инициативном заключении Уолта Хейера и других по делу погребальной конторы «Р.Г Харрис и Г.Р. Харрис» против Комиссии по равным возможностям в области трудоустройства и Эми Стивенс (которое вскоре будет рассматриваться Верховным судом США)[2].

Галерея возмутительных случаев открывается историей самого Уолта Хейера (который ныне поддерживает сайт Sex Change Regret, консультируя тех трансгендеров, кто, подобно ему самому, хочет «вернуться назад»). Страдая от диссоциативного расстройства идентичности, Хейер обратился к врачам – и там ему рекомендовали совершить трансгендерный переход. Сказано – сделано. Распад семьи, развод, гормональная терапия, хирургическая операция по перемене пола – и следующие восемь лет Хейер жил под именем Лаура, как «трансженщина». Постепенно пришло понимание, что диссоциативное расстройство не исчезло – напротив, оно обострилось. Дальше была неудавшаяся попытка самоубийства, ещё одна операция по перемене пола, и, наконец, то, с чего следовало начинать – терапия диссоциативного расстройства.

Другие истории, рассказанные в этом заключении, демонстрируют ту же самую тенденцию, тот же самый механизм трансгендерных переходов и (со)участия медицинских работников в самокалечащих действиях психически нездоровых людей. Некоторые из них были бы даже смешными, если бы не были страшными – такие, как история отставного сержанта Джеймса Шупе, который, страдая от посттравматического стрессового расстройства, вообразил себя женщиной. Медицинские работники, вместо того, чтобы лечить его от ПТСР, с готовностью согласились с ним, и подвергли Шупе гормональной «терапии». В течение трёх лет сержант Шупе определял себя как «трансженщину», затем – как «небинарного» человека, и, наконец, в январе 2019 снова переопределил себя как мужчину.

О чём свидетельствуют эти и им подобные истории? Конечно, у нас нет точной статистики: сколько людей после трансгендерного перехода начинают (раньше или позже) чувствовать себя хуже, чем до перехода? Да и не может быть такой статистики, учитывая, что нет никаких влиятельных организаций или ведомств, заинтересованных в том, чтобы её собирать. Но, как минимум, должно бы быть очевидным, что если у человека, кроме гендерной дисфории, есть ещё какие-то психические расстройства, то его нужно, прежде всего, лечить от этих других расстройств – и смотреть, не пройдёт ли вместе с ними и гендерная дисфория.

Здесь логика медицины, которая была бы должна заниматься излечением больных, приходит в прямое противоречие с идеологической логикой. Идеология провозглашает трансгендерность вариантом нормы – и, тем самым, мешает относиться к гендерной дисфории, как к симптому болезни, как к проявлению разнообразных психических расстройств.

Мы вплотную подошли к выявлению настоящей проблемы. Проблема – не в развитии, сколь угодно бурном, медицинских технологий. Проблема в подчинении медицинских решений очень странной, даже изуверской идеологии.

Но недостаточно понять, что здесь перед нами некая идеология. Важно определить, что это за идеология, каковы её основные черты и её логика.

Нельзя сказать, будто современные «трансгендерные левые» скрывают свои мотивы, умалчивают о своей идеологии, уклоняются от объяснений, что откуда следует в их мировоззрении. Нет, они всё говорят достаточно открыто и прямо.

Но их консервативные оппоненты часто совершают типичную ошибку – отказываются принимать и учитывать открытые объяснения левых, потому что «ну не могут же они», «нельзя же всерьез принимать такую чепуху». Вместо того, чтобы анализировать мышление врага, консервативный интеллектуал подставляет себя на его место, и пытается придумать – для чего я, на их месте, мог бы продвигать такие зловредные идеи?

В худшем случае, получаются концепции о правящих миром рептилоидах. В лучшем случае, появляются такие, например, интерпретации, как у С.Л. Худиева: «Почему это происходит, и какая логика стоит за этим безумием? Дело в том, что значительная часть политической и финансовой элиты западного мира считает, что величайшая угроза, стоящая перед человечеством – это перенаселение, и поэтому следует принимать самые решительные меры к тому, чтобы сокращать деторождение. Путем энергичного внедрения контрацепции, поощрения абортов, продвижения бесплодных форм сексуального поведения. В этом отношении переживший «переход» трансгендер даже лучше, чем гомосексуалист».

Действительно, страх перенаселения – это тоже один из элементов современной лево-либеральной идеологии. Но не этот страх вдохновляет «борьбу за права трансгендеров», а другая, гораздо более фундаментальная страсть прогрессивного западного интеллектуала – стремление к равенству.

Посмотрим на язык, которым пользуются авторы (авторки? авторши? авторессы?) недавно нашумевшей «научной работы» о (не)востребованности трансгендеров в сфере сексуально-романтических отношений[3].

Это «исследование», выполненное сотрудницами двух канадских университетов (психологом и социологом), и опубликованное в научном журнале, представляет собой опрос 958 человек – могут ли те представить, что когда-либо выберут своим сексуальным партнёром трансгендера?

Опрос проводился, чтобы выяснить меру отклонения реальности от «идеального мира». «Идеальный мир» сами исследовательницы определяют так: «В идеальном мире, свободным от цисгендеризма и транс-предрассудков, гендерная идентичность индивидов (цисгендерная или трансгендерная) не влияет на то, считаются ли они подходящими партнерами для романтических отношений»[4]. Но оказалось, что из числа опрошенных на такие отношения с трансгендерами не согласны 96.7% гетеросексуальных мужчин, 98.2% гетеросексуальных женщин, 88.5% гомосексуалистов, и 71.2% лесбиянок[5].

Блэр и Хоскин усматривают в этих результатах серьезную проблему, потому что «романтические отношения – это один из наиболее важных источников социальной поддержки для индивидов … Таким образом, если [некие] индивиды не хотят рассмотреть возможность встречаться с транс-людьми, это лишает транс-людей доступа к важным формам социальной поддержки»[6].

Откуда же у людей берется это странное стремление «исключать» трансгендеров из романтических отношений? Работницы канадской науки выдвигают два объяснения: с одной стороны, люди заражены цисгендерной идеологией (то есть, представлением, что тот пол, с которым человек родился – это и есть его настоящий пол) и негативными (по отношению к трансгендерам) предрассудками; с другой стороны, люди могут просто не владеть достаточной информацией о трансгендерах[7].

Блэр и Хоскин оставляют на долю будущих исследований задачу выяснить, является ли более весомым фактором нехватка информации или зараженность предрассудками – «чтобы более ясно определить, какого рода вмешательство с большей вероятностью увеличит склонность встречаться с трансгендерными людьми – вмешательство, нацеленное на повышение информированности о фактах, или вмешательство, нацеленное на ослабление негативных предрассудков»[8].

Русскому читателю легко заметить, что перед нами – радикальная социалистическая мысль, превзошедшая даже антиутопическое воображение Замятина. Конечно, в романе «Мы» сексуальные отношения тоже рассматривались, как «форма социальной поддержки», как общественный ресурс – и принимались меры, чтобы этот общественный ресурс предоставлялся всем. Но до специальных мер, чтобы обеспечить его выделение «трансгендерным людям» Замятин всё-таки не додумался.

Социалистические мотивы здесь, разумеется, не случайны. В другом месте мне уже доводилось подробно говорить, что современная «феминистская критика» характерная для «третьей волны феминизма» – это новый этап развития секулярной квазирелигии, очередная попытка достичь всеобщего счастья и совершенства, установив свободу-равенство-братство. Только теперь источник угнетения и несвободы видится уже не только в том, что одни люди властвуют, а другие подчиняются, и не только в том, что одни владеют «средствами производства», а другие нет, но в самом наличии полов и сопряженных с ними устойчивых социальных ролей – «мужчин» и «женщин».

Трансгендерность и трансгендерные переходы идеально вписались в эту идеологию, как зримое подтверждение её правоты, как способ освобождения от «предписанного», вынужденного бытия в качестве мужчины или женщины. Они хотят во что бы то ни стало и любой ценой нормализовать трансгендерные переходы для того, чтобы половая принадлежность стала делом добровольного выбора – у всех людей, в том числе и у тех, кто «выбрал» остаться с тем полом, с которым родился.

Любопытно, что современная феминистско-социалистическая мысль, господствующая в западных университетах, и активно проникающая к нам, подразумевает не только «трансгендерность», но и «трансгуманизм». В этой связи нельзя не вспомнить «Манифест киборгов»[9] американской социалистической феминистки Донны Харауэй. Ещё в восьмидесятые годы прошлого века Харауэй связывает освободительную борьбу не только с разрушением устойчивых гендерных идентичностей[10], но и с подрывом границ, отделяющих человека, с одной стороны, от животного, и, с другой стороны, от машины[11]. В конечном счёте, оказывается, что быть человеком, а не машиной и не животным – это тоже ограниченность, тоже несвобода.

Зная это, нетрудно понять, в каком направлении современные западные интеллектуалы будут развивать биологию и физиологию, как они будут использовать открывающиеся возможности коррекции генома человека. Они будут пытаться создать некие иные, нечеловеческие формы существования. Как и в случае с трансгендерными переходами, создание этих форм будет для них идеологически освященной самоцелью, а не способом решения конкретных проблем конкретных людей.

А у нас в России ни научное сообщество, ни чиновники, ни «общественность», к сожалению, не имеют иммунитета против «новейших тенденций» идущих с Запада. Да, у нас эти тенденции ещё слабее, чем в тех же США. Но мы тоже нуждаемся в серьезном обсуждении и ясном понимании – что и с какой целью можно делать с человеческим телом и человеческим геномом, а что – нельзя.


[1] См. «Изменения в конкурсную документацию для определения исполнителя на право заключения государственного контракта на оказание услуг по проведению экспертно-аналитических исследований (тема экспертно-аналитического исследования: «Нормативное правовое регулирование использования вспомогательных репродуктивных технологий»)», Раздел II, пункт 2.1. URL: http://zakupki.gov.ru/epz/order/notice/ok504/view/documents.html?regNumber=0173100009619000124 (дата обращения 14.09.2019)

[2] См. «IN THE Supreme Court of the United States R.G. & G.R. HARRIS FUNERAL HOMES, INC., Petitioner, v. EQUAL EMPLOYMENT OPPORTUNITY COMMISSION and AIMEE STEPHENS, Respondents. On Writ of Certiorari to the

United States Court of Appeals for the Sixth Circuit BRIEF OF WALT HEYER, JAMIE SHUPE, LINDA SEILER, HACSI HORVATH, CLIFTON FRANCIS BURLEIGH, JR., LAURA PERRY, JEFFREY JOHNSTON, JEFFREY MCCALL AND KATHY GRACE DUNCAN AS AMICI CURIAE IN SUPPORT OF PETITIONER» URL: https://www.supremecourt.gov/DocketPDF/18/18-107/113528/20190824011904782_18-107%20Amicus%20Brief%20of%20Walt%20Heyer%20et%20al..pdf (дата обращения 14.09.2019). Следует пояснить, что в англосаксонской правовой системе существует такой институт, как «друг суда» (amicus curiae). Друг суда – это лицо, не являющееся участником процесса, но по собственной инициативе предоставляющее суду информацию, имеющую отношение к рассматриваемому делу. 

[3] См. Blair, Karen Lyndsay, Hoskin, Rhea Ashley “Transgender exclusion from the world of dating: Patterns of acceptance and rejection of hypothetical trans dating partners as a function of sexual and gender identity” // Journal of Social and Personal Relationships June 2018. ResearchGate URL: https://www.researchgate.net/publication/325490626_Transgender_exclusion_from_the_world_of_dating_Patterns_of_acceptance_and_rejection_of_hypothetical_trans_dating_partners_as_a_function_of_sexual_and_gender_identity ( дата обращения: 14.09.2019).

[4] Ibid., pp.2-3

[5] Ibid., p.9

[6] Ibid., 3

[7] Ibid. pp.12-13

[8] Ibid., pp.13-14

[9] Haraway, Donna J., “A Cyborg Manifesto. Science, Technology, and Socialism-Feminism in the Late Twentieth Century” // Haraway, Donna J.. Manifestly Haraway, University of Minnesota Press, 2016. ProQuest Ebook Central. URL: https://warwick.ac.uk/fac/arts/english/currentstudents/undergraduate/modules/fictionnownarrativemediaandtheoryinthe21stcentury/manifestly_haraway_—-_a_cyborg_manifesto_science_technology_and_socialist-feminism_in_the_….pdf

[10] Ibid., p.16

[11] Ibid., pp.10-11, 52

Аватар

Григорий Муромский

Добавить комментарий

Vespa в социальных сетях

Материалы, которые Вы не найдете на сайте