Егор ХолмогоровГлавный редактор журнала «The New Times» журналистка Евгения Альбац и примкнувшие к ней бесчисленные рукопожатные силы, ожесточенно атаковали журналиста Олега Кашина за недостаточное уважение к украинской культуре и культурам других малых народов.
«Есть мировые культуры, есть локальные культуры. Есть, вообще, спорные культуры, как те парни, которые американского проповедника из луков на днях убили, если помните. То есть глупо отрицать, что не то, что некоторые равнее — что у одних вклад больше, у других меньше, треть — вообще, украинцы, извините», — заявил Кашин в эфире «Эха Москвы», обсуждая вопрос о том, в честь каких поэтов имеет смысл называть аэропорты, а в честь каких — не очень.
«То, что сказал Кашин — это нацизм. Классический нацизм, который делил народы на полноценные и неполноценные», — воскликнула широко известная в узких кругах журналистка. И сообщила, что будет бойкотировать издания «Republic», «Дождь», и даже, не исключено, «Эхо Москвы» за то, что они дают Кашину слово. Она призвала всех своих читателей и подписчиков присоединиться к этому бойкоту: «Возможно Кашину нужна врачебная помощь, но это не меняет дело, вокруг таких людей надо выстраивать санитарный кордон».
Самое забавное, что Евгения Марковна уже не первый раз пытается изгнать кого-то из журналистики. В 2006 году она прославилась криками: «Вон из профессии», с которыми она набросилась в прямом эфире того самого «Эхо Москвы» на журналистку Анну Арутюнян, посмевшую предположить, что покойная Анна Политковская была не столько журналистом, сколько правозащитником и политическим активистом.
На карьере Арутюнян истошные вопли Альбац если и сказались, то не в худшую сторону. И вот, снова теми же граблями о то же место — те, кто помнит предыдущее «Вон!» уже заранее смеются и потирают руки.
Выгнать откуда-то Кашина, который, нравится это кому-то или нет, является китом российской журналистики (особенно если брать ее оппозиционный спектр) Альбац конечно не под силу. Даже вряд ли получится переместить.
Кашин, не будем спорить, тот еще фрукт. Он и скандальный, и чудаковатый, и выдающий время от времени какую-нибудь провокационную дичь. Будучи, так получилось, своеобразным крестным в его московской журналистской карьере, я прошел совершенно разные стадии отношения к нему как человеку и автору, от крайнего омерзения, от сожаления по поводу его жестокого избиения (при том, что и сам бывал готов, порой, его побить) до периодической симпатии к некоторым его поступкам (командировки в Крым и в Донбасс в первые же дни событий) и текстам.
Но одно совершенно несомненно — Кашин явление стопроцентно живое. Он откликается на какие-то внешние и внутренние импульсы с непосредственностью и талантом. И если он даже делает какую-нибудь гадость, это гадость живого человека, причины которой точно humanum est — гнев, жадность, зависть, любопытство, краснобайство, эгоцентризм. Вы — другие что ли?
Евгения Марковна Альбац в этом смысле совсем иное дело. Это настоящий кадавр российской оппозиционной журналистики. Человек, претендующий на самую отвратительную в ней роль: рукопожимать и не рукопожимать, решать, кто имеет право телерадиовещать, а кто нет. И все это подчиняясь канонам ей одной ведомой либеральной ортодоксии.
При этом каких-то собственных выдающихся журналистских достижений, если не считать криков «Вон из профессии!» за Евгенией Марковной не числится уже лет «–дцать». Журнал «The New Times», на спасение которого предполагаемые читатели собирали 22 миллиона рублей читать невозможно и его, в общем-то, почти никто и не читает.
Я с глубокой антипатией отношусь к «Эху», «Дождю», просто таки кушать не могу, когда вижу «Новую газету», но время от времени прочитываю там что-то интересное или хотя бы возмутительное и смешное. «TNT» не удалось зацепить моего внимания ни разу.
И собственное главное оскорбление, которое нанес Кашин Альбац было связано не с его «нетолерантными» высказываниями, а как раз с ироническими замечаниями по поводу шумно разрекламированного сбора 22 миллионов на штраф журналу, ранее уже поссорившего Альбац с либеральным политиком Шлосбергом.
«Я встречаю Евгению Марковну в Лондоне, где-нибудь в темном переулке, и она мне говорит, глядя в глаза присущем ей взглядом: „Дай мне 100 фунтов на журнал“. Конечно, я дам. Дам, дам, дам и скажу спасибо, что не зарезала. Но при этом, конечно, такие темпы и суммы, когда с утра 19 миллионов, потом 23 и 25 к вечеру — это выглядит не то что подозрительно, это выглядит, конечно, странно» — сказал Кашин, дальше, впрочем, оговорившийся, что оснований сомневаться в реалистичности такого сбора не имеет.
И именно здесь, пожалуй, главное лицемерие наших либеральных грандов. Будучи лично обижена за личное не вполне лестное упоминание и критику, Альбац, вместо того, чтобы высказать свою личную обиду Кашину и вызвать его на дуэль (почему бы и нет — пыталась же в 1909 году вызвать на дуэль черносотенца Пуришкевича некая Эльмира Гейдер из Мариуполя), Евгения Марковна предпочла истошно визжать «Гитлер!» и свести личные счеты с помощью натянутых идеологических обвинений. Ниже пасть было бы только включить #metoo и обвинить в харрасменте.
Сказал ли Кашин действительно что-то неонацистское? Разумеется, нет. Неонацизм состоит не в том, чтобы делить народы на более или менее равные по своему культурному вкладу в сокровища мировой цивилизации. А в том, чтобы связывать каждому очевидное неравенство народов и культур с их биологическим, если хотите и генетическим, происхождением. В этом смысле классический неонацисты — к примеру, — такие коллеги самой Альбац, как Алла Боссарт писавшая о «доброкачественных генах Ходорковского», которые, якобы, и предопределили его богатство, красоту и интеллектуальность. И в той же фразе проходившаяся по «страсти к воровству, заложенной в русской природе».
Никакого нацизма, расизма, дискриминации, в том, чтобы указать, что существуют великие исторические народы, вклад которых в культуру огромен и имеет всечеловеческое значение — как греки и римляне, англичане и французы, русские и евреи, а существуют те, чей вклад довольно ограничен и значим только для самих себя.
«Народы суть то, чем оказываются их действия» — писал некогда Гегель. Действия одних народов изменяют планету и жизнь людей — они строят Колизеи, летят в космос и открывают пенициллин, дарят миру Гомера, Шекспира и Достоевского. Другие запомнились соседям только тем, что завоевывали, грабили и разрушали — как некогда гунны, но запомнились же и стали частью всемирной памяти! Третьи живут на своем локальном уровне, ловят рыбу, «співають гарно», а порой вливаются в состав великих народов — частично или полностью.
Россия всегда старалась сохранять малые народы, в том числе и за счет великого русского, а иногда даже и к его ущербу. Но все равно желание влиться в культуру Пушкина и Достоевского не перешибить и вынуждать людей искусственными мерами оставаться на уровне «племенных божков» сконструированных в советское время «национальных культур» некоторых республик — это нарушение конституции, ее 26 статьи, в которой ясно сказано: каждый имеет право сам определять свою национальность. Если человек хочет быть в России русским, а его искусственно вынуждают считать себя «пингвинцем» — это антиконституционно в не меньшей степени чем, если бы его вынуждали считать себя русским.
Вот на это, на то, что нельзя ограничивать права объективно великой, имеющей мировое значение русской культуры на ее же собственной родине, в России, и хотел, как мне кажется, указать Кашин. И его можно понять — в истории этой культуры он не без оснований рассчитывает на «место в сноске», по крайней мере, в главе по истории журналистики. Можно понять, впрочем, и возмущение Альбац — ей в этой истории, похоже, ничего не светит.
Добавить комментарий