За что я ненавижу российскую оппозицию

Признаться честно, я терпеть не могу внесистемную оппозицию в России. Не отдельных людей, конечно, и даже не отдельные политические движения, но в целом — как явление. А ведь начиналось всё совсем иначе…

Чтобы вы понимали контекст, сначала я расскажу, как оказался в политической тусовке и как эволюционировали мои взгляды за время пребывания в ней. Но перед этим небольшое примечание. Мне всегда было интуитивно ясно, что понимается под “системной” и “внесистемной” оппозицией, а так как я не политолог, то и академическое значение этих терминов узнавать не пробовал. Однако, как я понял в процессе написания статьи, проблемы с определением того и другого возникнуть могут, поэтому объясню сразу, что имею в виду. В первую группу отойдут зарегистрированные объединения, частично несогласные с нынешним политическим курсом, чьей целью является его корректировка (ЛДПР, КПРФ, Партия Роста и т.д.). Во вторую — все остальные (Яблоко, ПАРНАС, ФБК и т.п.). Такое разделение кажется мне наиболее удобным как для данной статьи, так и для актуального политического (не политологического) дискурса в России.

Моё знакомство с “правым крылом” началось в далёком 2014 году, но не с Русской весны, как вы могли подумать. В те времена я любил смеяться над перфомансами самопиарщика Тесака и его нелепыми “боями” с пятидесятикилограммовыми алкоголиками, пугать себя видеозаписями, на которых бритоголовые ублюдки избивали чуть не до смерти случайных прохожих, купивших брендовую одежду, и слушать никому ещё не известного УберМаргинала. Последний в то время вещал на MAD.FM, поэтому неудивительно, что в какой-то момент я наткнулся на другого их ведущего — Ольгерда Семёнова. Через него вышел на интернет-издание “Спутник и погром”, а точнее, на полностью сочетавшуюся с моими мыслями статью “Восстание богов”. И каково же было моё удивление, когда я узнал, что автор этой статьи — русский националист, что национализм не антиинтеллектуален по природе и что у его последователей есть стильное издание с миллионной аудиторией и интереснейшими статьями!

То был ноябрь 2016-го, преддверие победы Трампа… Всеобщее ликование захлестнуло и меня, завертело, заставило рыскать в поисках плюмов и белых светочей, альтрайтов и еуропеан прайдов. И моментально сложило в моей голове образ правого — бескомпромиссного интеллектуала, контркультурщика, онтологически чуждого современному миру, с рыцарским кодексом и прекрасной Мечтой… о, как я ошибался!

В то же время сложились мои первые политические взгляды: меня привлекали фашистская метафизика, стиль чернорубашечников, тотальное государство и меритократия, но при этом всём — свободный рынок. Сейчас такое сочетание кажется, мягко говоря, наивным, но полтора года назад оно являлось фундаментом моей “борьбы” за правое дело. Тогда было всё: ненависть к “антирусскому режиму”, желание “пробудить” русских, мечта сесть по 282 статье или быть застреленным убийцей, нанятым каким-нибудь местным авторитетом. Я глумился над “ватниками”, а Россию презрительно называл “Федерацией”.

Несмотря на то, что романтизация “правых” вскоре сменилась разочарованием, а взгляды постепенно приближались к консервативным, “оппозиционная” картина мира долго ещё главенствовала в моей голове. Всё поменялось после пары знакомств и избрания нового губернатора Пермского края — Максима Решетникова (о котором до того я говорил: “нельзя голосовать за едроса — неважно, кем он был раньше — он проработал много лет в гнилой системе и стал её частью”), произошедших на фоне нелепого адочка, разверзшегося в среде “сопротивленцев”.

Теперь я консерватор, для которого словосочетание “борьба с кровавым режимом” звучит как анекдот. О том, что же так отвратило меня от оппозиции, я и хочу поговорить.

1.Монополизация дискурса

Ужасно, когда среди множества политических сил слышен лишь один голос. А ещё хуже, когда источник этого голоса сам по себе не очень хорош, но имеет влияние на всех остальных, вплоть до идеологических врагов.

Примерно такая ситуация сложилась в оппозиционных кругах. Недаром не особо умные и эрудированные лоялисты с самого начала записывают любого недовольного властью в поклонники какого-нибудь популярного лидера из либерал-демократической тусовочки. Недаром люди думают, что в протесте на Болотной участвовали исключительно либералы, а “кроме Навального с властью никто не борется”. Ведь никого и не слышно, кроме Навального, “Эха Москвы” и “Дождя”, за исключением “русских фашистов”, которые в массовом сознании воспринимаются скорее как некая животная сила.

Ситуацию только усугубляют бесплодные попытки и правых, и левых объединиться (читай — подмазаться) с теми, кто и на первых, и на вторых плевать хотел. Правда, об этом мы поговорим чуть позже.

Вышеописанное — только полбеды. Националисты, монархисты, левые не только незаметны на фоне разного рода либералов, но и частично пленены их дискурсом. Я бы написал “были”, потому что в последнее время ситуация стала немного лучше. Но при встрече с представителем даже нового оппозиционного поколения не всегда поймёшь, к какой идеологии он себя относит. Националист может запросто называть русских “ватниками” и “совками”, рассказывая комичные истории про “не тот народ” и повторяя мифы про “Левиафана” (что я имею в виду — раскрою в следующем пункте); с социалиста станется постить у себя на странице статьи либеральных изданий.

Более того, сейчас традиция внутрироссийского идеологического империализма обновляется: например, разного рода поклонники свободного рынка, ненавидящие государство, на американский манер записывают себя то в консерваторы, то в националисты, не зная политического значения ни первого, ни второго.

2. Мифологизация России

Если расставить все пункты по характеру влияния на общество: от более деструктивных к менее деструктивным — то этот окажется на первом месте. Спектр здесь очень широк и разнообразен: от банального повторения за западными антирусскими пропагандистами (обширный список таких мифов не так давно составил Кирилл Нестеров в рамках проекта “РОГ пиар”) до безумных “откровений” в духе “все знают, что наша полиция занимается исключительно коррупцией” (Мишке Пожарскому привет).

Но апогеем ублюдочности сочинителей оппозиционных легенд является миф о Левиафане. Под ним я понимаю формирование, прямое или косвенное, представления о том, что чиновники всех уровней, силовые структуры, представители системной оппозиции и вообще всё, что связано с государством (а в некоторых случаях сюда можно добавить “не тот народ”), представляет собой нечто почти монолитное. Естественно, ещё и злое, давящее любую частную инициативу и всеми силами мешающее как-то себя изменить. Существуют разные версии глупой выдумки: например, среди старых правых распространено мнение о том, что нынешний режим ненавидит и боится русских националистов, пытаясь любой ценой задавить или подчинить их. Но суть всегда одна: разделение политического пространства на чёрную часть — логово чудовища — и белую — стан рыцарей, самоотверженно сражающихся с ним. К Левиафану нельзя подходить, с ним нельзя разговаривать, нельзя даже смотреть на него — и Боже упаси вас усомниться в его существовании и в святости противостоящих ему героев!

Такой образ легко деконструировать. Достаточно поместить его в политологический контекст и назвать своим именем: идеальный тоталитаризм. А точнее, полное или частичное его воплощение. Очевидно, что ничего подобного в РФ нет, хотя существует горстка сумасшедших, уверенных в обратном.

С чисто практической точки зрения наш миф тоже не выдерживает никакой критики. Можно привести примеры как успешного гражданского активизма (от “Гражданского патруля” до движения “Альтернатива”, вышедшего на мировой уровень), так и деятельных политических (хотя первое — тоже политика) оппонентов власти, не уходящих в глухую оппозицию (от Михаила Бутримова до “Партии Роста”). Если вы не из тех, кто считает своих соседей криптоагентами Кремля и проверяет под кроватью на предмет наличия там затаившихся кремлеботов, отрицать вышесказанное вам будет трудно.

Однако, несмотря на несостоятельность как этого, так и других примеров мифологизации России, она приносит свои мерзкие плоды. Подавляющее большинство россиян вряд ли сумеет назвать хотя бы один крупный и удачный проект, реализованный внесистемниками и принесший пользу гражданам, ведь основной сферой деятельности борцов за свободу от “путинской тирании” был и остаётся бессмысленный политический активизм. На него уходит огромное количество ресурсов — особенно обидно за молодых людей, тратящих свои время и силы отнюдь не на разработку общественных проектов, написание статей, изучение азов политологии, экономики и истории. К тому же, не обучающихся критически оценивать политиков — это просто не нужно, если и так есть чёткое деление на “ангелов” и “демонов”. Другие граждане, в свою очередь, бороться за права и свободы не спешат. А чего ещё ожидать? Того, что возникновение в патерналистском обществе мифа о монолитном государстве, единственная альтернатива которому никак себя не проявила с хорошей стороны, изменит ситуацию в лучшую сторону?

Есть у некоторых лоялистов такое выражение: “целили в Путина — попали в Россию”. Как бы ангажированно оно не звучало, на практике выходит, что доля правды в нём есть. Ведь оппозиция зачастую выступает не против правящего класса, а против российской государственности и русского гражданского общества.

3. Неполитическое мышление

Как следствие, у внесистемников почти полностью отсутствует политическое мышление. Оценить масштаб трагедии легко. Если учитывать опыт 2017 года (в этом есть свой смысл — именно тогда Россия узнала о существовании нового оппозиционного поколения), картина представляется безрадостная: по данным ЦЭПР в стране прошло более 1000 протестных акций, в том числе, в рамках крупных политических кампаний… и, как мы видим, мало что изменилось. А после президентских выборов началось ожидаемое политическое затишье — казалось бы, что это, как не лучшее время для массовой рефлексии?

Но нет даже малейших намёков на неё. А в наиболее маргинальных кругах за попытки разобраться в причинах, по которым сопротивление властям не даёт ни малейшего результата, могут запросто “отписать от движа”, заклеймив “продавшимся”, “запуганным” или “ментовским”. Во многом мышление российских оппозиционеров напоминает сектантское, с той лишь разницей, что даже от тоталитарных деструктивных сект гораздо меньше вреда.

Но ведь действительно есть что разобрать!

Отличились в прошлом году не только либералы, но и самоназванные “консерваторы” и “националисты”. Я имею в виду, конечно же, “Русский народный фронт” и ПДС НПСР. Заключив губительный для себя союз с коммунистами, потеряв часть соратников и ничего не добившись, они в очередной раз подтвердили две простые истины. Первая: старые правые некомпетентны. Вторая: никаких стратегических союзов с идеологическими противниками (тем более, в разы превосходящими вас по силам) быть не должно.

Но, наверное, самым ярким примером здесь может послужить так называемая “революция Мальцева”. В этой истории прекрасно всё. Ультралевый популист (напомню, что в программе запрещённой “Артподготовки” были пункты про безусловный доход и установление прямого народовластия, и вся она, если не брать в расчёт противоречивость, сводилась к фактическому устранению государства) и шарлатан, почти весь послужной список которого состоит из многолетних стримов с диванной аналитикой, через слово вставляя что-нибудь из марксистской терминологии, рассказывал замечательные истории про то, что у него везде агенты и соратники (вплоть до угроз в адрес Порошенко), а также вещал в духе Дяди Дейва о “новой исторической эпохе”. Градус неадекватности его эфиров иногда доходил до немыслимых пределов: перлы, вроде “а давайте будем выбирать чиновников на год (!) и следить за их кабинетами (!) с помощью специально установленных камер”, стали чем-то обыденным. Особенно мне запомнилась фраза: “впервые в истории средства производства перешли в руки неимущего класса, поэтому наступает новая историческая эпоха”. Поясню, чтобы вы понимали, какова была абсурдность мальцевской повестки: под “неимущим классом” имелись в виду школьники, а под “средствами производства” — смартфоны.

И вот такого человека продвигали в качестве “предвестника революции” и “правого русского националиста”. Естественно, когда дело дошло до самой “революции”, произошло массовое задержание мальцевских адептов (и, вероятно, слежка за недобитыми). Итог: уголовные дела, денежные потери сектантов, вкладывавшихся в “не ожидание, а готовность”, множество россиян, навсегда ушедших из политики (“Дядю Славу” смотрели, в основном, люди старшего поколения) и сам Мальцев, спокойно живущий заграницей.

Если это была спланированная операция спецслужб по устранению радикальных антигосударственников (в чём я очень сомневаюсь), то могу сказать лишь “браво”, хоть идиотов мне по-человечески жаль. В любом случае, история поучительная и достойная анализа хотя бы по двум причинам.

Во-первых, кто бы ни планировал аферу, человек (или группа людей) он неглупый. Безумная риторика жреца Революции имела очень мощные основания (“новая историческая эпоха” в самом деле наступает, и она в самом деле тесно связана с НТП и глобализацией, причём внятные политические ответы на вызовы недалёкого будущего есть разве что у анархических идеологий); манипуляция аудиторией осуществлена блестяще, да и сама аудитория подобрана правильно; спектакль с задержанием на дому разыгран убедительно и т.д. и т.п.

Во-вторых, известны организации и политики, способствовавшие шарлатану. Это Алексей Навальный, поддержавший запрещённую Артподготовку (хоть и очень скромно — он-то понимал прекрасно, к чему всё шло). Это Комитет “Нация и Свобода” во главе с Владимиром Басмановым и все дружественные им организации, включая неонацистский “Чёрный Блок”. Это “Партия националистов” (не знаю, запрещена ли она, но на всякий случай скажем, что запрещена) во главе с Дмитрием Дёмушкиным, Иваном Белецким и Юрием Горским, а также вышедший из неё “Правый Блок” и все связанные с ней организации, включая “Центр Сулакшина”.

Кампания Навального — разговор отдельный, но остановиться на других персонажах и объединениях стоит прямо сейчас. Все они (кроме Сулакшина и его центра) называют себя “русскими националистами”. Некоторые из них от Мальцева отреклись, кое-кто — нет, но вся их братия внесла вклад в подрывную для оппозиции аферу. Что бы сделали серьёзные борцы с режимом в такой ситуации? Обличили бы очевидных врагов и предали их “анафеме”. Что делается на самом деле? Задевают эту тему два человека: Василий Крюков и Владислав Максимов. Причём последнему (то есть мне) абсолютно неинтересно спасать радикалов из рук силовиков (наоборот, я подобные процессы только приветствую) — просто такой халявы, как “пять-одиннадцать-семнадцать”, уже не будет. К слову сказать, клоунское движение “Идентаристы России” пошло дальше, решив легитимизировать и КНС, и ЧБ, и выступило в роли их союзника, а никто и не против.

Картина маслом.

4. Политические спекуляции

Если второй пункт был самым вредным, то этот — самый мерзкий. Говорить о нём можно долго, но я скажу коротко и прямо. Запомните: через час, через пять часов, через день, через два дня после произошедшей трагедии, скорее всего, ничего (!!!) не понятно даже профессионалам, работающим на месте происшествия. Запомните: до окончания расследования СК вся информация — предварительная, в это время никаких конечных выводов по случившемуся вы делать не имеете права. Запомните: никогда нельзя верить жертве на слово, потому что жертва всегда ангажирована и нерациональна (то же, но в меньшей степени относится к очевидцам событий); именно на вере жертвам основан, например, успех вранья про харассмент, и именно из веры очевидцам вырастают конспирологические мифы, загаживающие инфополе и скрывающие правду. Запомните: СМИ построены на искажении восприятия читателя ради собственной выгоды (заголовки “ВЕДОМСТВО ОБНАРОДОВАЛО СЕНСАЦИОННУЮ ИНФОРМАЦИЮ”, под которым мелким шрифтом написано, что информация на самом деле предварительная, — явление совершенно обыденное).

И вот вопрос: почему оппозиционеры вечно вспоминают про спекуляции “приближенных” к государству людей на тему донбасских “распятых мальчиков”, но почти не говорят о разного рода альбацах, выдающих “экспертные мнения” по любому происшествию через полчаса после того, как о нём узнают журналисты? Почему так мало говорится о распространении фейков, вроде “миллионов детских трупиков в Кемерово” или “взрывающих свой народ фсбшниках”? Почему не обличаются те, кто публикует смехотворные новости про “налог на дождь в Прикамье”, нисколько не проанализировав их, но добавив при этом что-то о “плохом Путине”? Почему до сих пор не высмеиваются те, кто после того, как такие новости оказываются утками и недоразумениями, повторяют идиотскую мантру: “мы предали огласке, власть испугалась и ничего не сделала — победа наша”?

Думайте сами, решайте сами.

5. Ненастоящая борьба

О работе “либерально”-оппозиционных политиков, добравшихся до власти, уже ходят легенды. Чего стоит один Ройзман, беспомощность которого принято оправдывать тем, что власть российская де его не пожалела, фактически лишив полномочий, а вместе с тем, судя по всему, нашла способ отключить ему мозг.

О том, что те же самые политики не особо жаждут иметь представителей иных взглядов в качестве конкурентов (привет, борьба за “настоящую демократию”), и легенд никаких слушать не надо. Незадолго до написания этой статьи не прошёл муниципальный фильтр для выборов мэра Москвы “национал-патриот” Михаил Бутримов, даже подписей от “борцов с режимом” (почти) не получивший.

И это не единственные примеры, мягко говоря, странного поведения рыцарей антипутинизма. О невероятной в своей сюрреалистичности революционной истерии Мальцева я уже писал выше. Мог бы написать и про кампанию Навального, но её анализ потребует ещё несколько тысяч слов. Хотя лично я не понимаю, какие признаки борьбы за власть можно в ней найти, если не считать таковыми нескончаемые митинги с уточками и развёртывание малоэффективной сети штабов.

Из-за значительного количества карьеристов, выбравших оппозицию в качестве удобной “стартовой площадки”, иногда возникают чудесные прецеденты: членство Мизулиной в партии “Яблоко” или деятельность самого “Яблока”, кандидатом в президенты от которого из раза в раз становится один и тот же политический кадавр. А о каких-нибудь Ксюше Собчак и комичнойрадиостанции “Эхо Москвы” знают почти все.

Et cetera, et cetera.

6. Сизифов труд

Последний, завершающий пункт является одновременно и выводом из всех остальных. Впрочем, выводом достаточно очевидным: российская внесистемная оппозиция неэффективна.

Сколько вы сможете вспомнить крупных оппозиционных проектов, принесших хоть какую-то пользу? Мне на ум сразу же приходит Диссернет, но его сложно назвать политическим, да и не уверен, что правильно будет притягивать его к предмету статьи. Всё остальное из того, что я знаю, меньше по масштабу и зачастую не уникально. Зато сколько времени и ресурсов тратится на абсолютно бесполезные (а нередко вредные) вещи, вроде политического активизма, сколько наносит вреда то, на описание чего я уже потратил более двух тысяч слов.

Перевешивают ли негативные моменты, перевешивают ли позитивные — вам решать, моя позиция понятна уже из заголовка. Но с чем спорить сложно — так это с тем, что немалые ресурсы антипутинского фронта расходуются нерационально, вследствие чего действия присоединившихся к нему идейных активистов обесцениваются.

На этой мрачной ноте, пожалуй, и закончу. Я прекрасно понимаю одно: после прочтения вам будет что добавить. Сам бы мог ещё писать и писать: о сумасшедших, фриках, русофобах, о проблемах отдельных оппозиционных групп и организаций. Но, как нетрудно догадаться, дело это неблагодарное, да и не особо нужное. Для меня было важно в своей работе обозначить претензии к оппозиции в целом. Если вы моя целевая аудитория, то есть националисты и консерваторы, то предлагаю вам прочесть ещё две статьи по смежным темам: “Смерть и Воскресение” и “Анализируя правых. Пессимизму — да” — а также “Постсоветское правое движение в России: работа над ошибками” Ивана Лавыгина. Если нет, то остаётся лишь ответить словами Виктора Вахштайна.

Мне жаль. Удачи.

Аватар

Владислав Максимов

Добавить комментарий

Vespa в социальных сетях

Материалы, которые Вы не найдете на сайте