Егор ХолмогоровС оговорками, обмороками, провозом старой техники, выдаваемой за наиновейшую, и маршем по Крещатику американских солдат завершился очередной День независимости Украины. Праздник этот изначально был очень странным. Помню, как в 2006 году, впервые оказавшись в Киеве, я вышел на Крещатик как раз во время репетиции парада к этому празднику. «Прорвемся, ответят опера», — дудел и литаврил оркестр украинского МВД с громкостью, доносившей звуки аж до Подола. Дело, напомню, было при президенте Ющенко, пришедшем к власти на волне первого Майдана. «Так вот ты какая, незалежность от москаля», — подумал я с иронией.
Сегодня Киев куда менее благодушен, чем 12 лет назад. Он сочится кровью и излучает агрессию. В своей парадной речи Петр Порошенко пообещал разорвать связи Украинской православной церкви с Москвой, то есть, по сути, начать религиозную войну, которая разделит граждан Украины, а может быть, превратится и в межгосударственную. Ведь посягательство, к примеру, на Киево-Печерскую лавру, в стенах которой покоятся не только десятки русских святых, но и мученик государственной идеи России — Петр Столыпин, будет равнозначно осквернению храма Гроба Господня или мечети Аль-Акса в Иерусалиме. Есть действия, последствия которых фатальны. Киевский режим сегодня напоминает обвязанную гранатами обезьяну, пляшущую гопака прямо на угольях высоко занявшегося костра (возможно, того самого, на котором казаки некогда изжарили молодую Галю, подпалив сосну от горы до низу).
Одно осталось за эти годы неизменным: атмосфера поразительного бессилия, сопровождающего украинскую государственность и в дни благорастворения воздухов и времен мирных, и в дни огня, меча и «нашествия иноплеменных» (то есть нас с вами, клятих москалей). Чего стоят раздающиеся параллельно шумным незалежным здравицам жалобы на то, что Россия в ответ на провокации против «Норда» и «Механика Погодина» перекрыла для украинской торговли Азовское море.
И тихое и безмолвное житие, и военная угроза в равной степени оказываются бесполезными для того, чтобы стимулировать Украину и в самом деле действовать как суверенное независимое государство. Даже провозглашаемая ненависть к москалю не служит поводом для того, чтобы сделать в рамках этой ненависти что-то серьезней, чем захватить доверчиво зашедший в херсонский порт танкер, арестовать пару украинских же журналистов или шмальнуть снарядами по позициям ополченцев, которым строго-настрого запрещено отвечать.
Это бессилие Украины кажется нам чем-то привычным и само собой разумеющимся. Мы даже устали на эту тему шутить и только злимся на самих себя за то, что не в силах покончить с клоунадой. Между тем все происходящее как минимум странно.
Перед нами самая большая страна Европы (если исключить из счета Россию, расположенную не только в Европе). Седьмая по численности населения, еще не так давно была шестая, перед Испанией, — это намного больше, чем у таких высокоразвитых стран, как Чехия, Нидерланды, Швеция. Концентрация плодороднейших черноземов, вызывавших зависть всего света, — Гитлер даже пытался увозить землю с Украины в Германию.
На момент распада СССР Украина обладала всеми мощностями крупнейшего в Европе индустриального района: Днепро-Донецкого, она могла строить авианосцы, ракеты, вертолеты, транспортые самолеты, газотурбинные двигатели, автомобили и тракторы. Да, нефтью и газом природа обделила (точнее, Львовский нефтяной район вычерпала еще Польша, задолго до украинской незалежности), но большинство развитых стран мира тоже живут на чужой нефти и не жалуются.
Совершенно очевидно, что нация, обладающая такими исключительными стартовыми возможностями, должна была за 25 лет достичь процветания: создать высокоразвитую аграрную промышленность, обеспечивающую салом и помидорами весь мир, экспортировать оружие и транспортные самолеты, вооружить с ног до головы многочисленную собственную армию, стать региональным гегемоном Северного Причерноморья. Вместо этого — переход от производящего хозяйства к присваивающему (рубка леса и собирательство янтаря), значительная часть населения на заработках в ЕС или России, во внешней политике надежда лишь на Германию и США, глубокая ненависть между частями страны и группами населения, умеряемая лишь тотальным террором СБУ. Как же так могло получиться?
Беда в том, что нацией украинцы не являются. Украинский эксперимент с точностью адронного коллайдера опроверг популярную в последнее столетие точку зрения, что нацию можно создать, построить, сконструировать, главное, применить современные политические технологии и побольше рассказывать людям, что они совсем не такие, как те (в нашем случае, что «Украина — не Россия»).
С середины XIX века жителям Южной России внушали всеми возможными способами, что они составляют отдельный этнос и нацию — украинцев, что этой нации полагается собственное независимое государство. Нельзя даже сказать, что жители Южной России не поверили в это: значительная их часть в свое украинство верит вполне искренне, горячо и фанатично и не знает уже другой версии истории, кроме той, что описана в книгах про древних укров, выкопавших Черное море.
Однако все это оказалось совершенно неплодотворным, потому что искусственно изобрести нацию невозможно. Даже после приложения титанических заинтересованных усилий искусственные нации и сегодня на карте Европы смотрятся нежизнеспособными чахликами.
В истории Европы был момент в X–XII веках, когда образовались практически все существующие на сегодняшний день на карте государства и народы: Франция, Англия, Испания, Португалия, Венгрия, Чехия, Польша, Сербия, Хорватия, Швеция, Норвегия, Дания, Россия. Два из состава перворазрядных современных государств — Германия и Италия — были слиты в единую Римскую империю, однако в ее рамках считались отдельными королевствами, друг друга весьма не любившими. Эту эпоху по аналогии с Великим переселением народов можно назвать «Великим происхождением народов».
За прошедшую тысячу лет «клуб» сформировавшихся тогда наций практически не изменился ни в сторону увеличения, ни в сторону сокращения. Только Италия и Германия окончательно оформились в суверенные национальные государства. И это несмотря на то, что большую часть тысячелетия народы, нации и государства переживали феодальную раздробленность, сливались, поглощались империями и вновь выделялись в самостоятельные единицы. Все географические новости можно пересчитать по пальцам.
Во-первых, выяснилось, что жители прибрежной Германии, Нидерландов — это все-таки отдельная нация — фламандцы, при этом никаких «бельгийцев» из живущих в одном государстве фламандцев и французов-валлонов так и не получилось.
Во-вторых, из объединенных общностью совместной жизни на альпийских перевалах людей образовалась страна Швейцария, но и в ее рамках носители разных языков и племенных групп так в единую нацию швейцарцев и не слились.
В-третьих, оторванная политическими событиями часть немцев — австрийцы — так с Германией и не воссоединились.
В-четвертых, дооформились в отдельные этносы оказавшиеся между старыми нациями части славян: словенцы и словаки. Обзавелись какой-никакой государственностью прибалтийские народы: финны, эстонцы, латыши, литовцы, — поглотить которых соседям помешало мощное притяжение России.
Вот, не касаясь перепаханных турецким нашествием Балкан, и все изменения.
Нетрудно заметить, что никакой Украины (как и Белоруссии) в Х веке не существовало, эта страна не была первоначальным членом клуба, а значит, ее перспективы изначально были сомнительны. Возможно, у Украины и Белоруссии были бы шансы стать такими же промежуточными группами, как, к примеру, словаки, и жить тихо, никем не тревожимыми, в пространстве «между» Россией и Польшей. Но на свою беду они возникли не из сравнительно нейтрального славянского «этнического материала», а из представителей русского народа, то есть одного из изначальных членов европейского клуба наций, а Украина еще и располагается в самом центре Руси, имея столицу в Киеве.
Украина отчаянно пытается сегодня доказать устами своих пропагандистов и квазиисториков, что именно она и есть истинное продолжение той самой, возникшей в X–XII веках Руси («Киевской Руси» — как нелепо окрестили ее советские историки в рамках проводившейся советской властью украинизации русского населения). Но попытки эти не слишком успешны. В то время как современная Россия может прочертить историю своей государственности от Рюрикаи князя Владимира непрерывно, через генеалогию князей Рюрикова дома, доведших страну до учреждения царства и патриаршества, через самоназвание и самосознание, то Украине приходится долго выпутываться, разъясняя, как именно русы превратились в «украинцев» и как пресекшаяся в XIV веке государственность вынырнула лишь при Богдане Хмельницком, чтобы немедленно кануть в лету до времен Петлюры и Порошенко.
Несомненно, такой причудливый зигзаг можно оправдать при помощи лошадиных доз пропаганды. Но вот только голословная пропаганда в вопросе развития этносов и наций не работает, как бы ни пытались западные политтехнологи и социологи убедить нас в обратном.
Чтобы быть Русью, то есть государством, которое родилось в эпоху «Великого происхождения народов», Украине пришлось бы под ноль стереть Россию, то есть просто чтобы нас не было ни в каком виде, что вряд ли под силу и куда более мощным мировым державам. А пока Россия, Великая Русь, существует, то история Украины, Малой Руси, так и будет представляться с высоты «птичьего полета» региональным зигзагом русской истории и судьбы части русского населения.
Этот зигзаг может быть весьма причудливым, это население может развить в себе сильные отличия от основного этноса, но для полноценного и суверенного политического, экономического, военного, культурного существования тут не хватит ни традиции (прежде всего долгосрочной государственности), ни уверенности в себе.
Нация — это не только государственная символика, вышиванки и выкрики «Слава нам». Это в своей основе интуитивно возникающая между людьми симпатия и способность к взаимодействию, той кооперации, без которой нет ни экономики, ни государственной жизни, ни великой культуры. Неспособность одного из самых больших в Европе сообществ людей, оказавшихся на исключительно благодатной земле и располагающих значительными индустриальными ресурсами, устроить свою жизнь в минимальном порядке и достичь хотя бы некоторого прироста благоденствия говорит только об одном — нацией они не являются.
Не являются потому, что большая часть людей, записанных в «украинцы», были и остаются русскими, естественно себя чувствуют только в системе взаимодействия, сформированной исторической жизнью русской нации и Российского государства. Оставшиеся, возможно, и вправду стерли свою русскую идентичность невозвратно, но вот беда, «украинцами» они, даже будь при этом трижды бандеровцами, тоже не стали — просто их идентичность стала чисто отрицательной, это «нероссияне» и не более того. Никаких долгосрочных плодов это совместное существование запуганных русских и озверевших от ненависти нероссиян не принесет. Они будут только совместно мучиться, опустошая территорию, приведенную Россией за XVII-ХХ века в благообразное состояние, и превращая ее вновь в Дикое Поле.
Какой отсюда вынести урок? «А кто дочек мае, нехай научае…»
Добавить комментарий