Московские деньки 1917: Битва за Москву

В столетнюю годовщину революционных событий полезным будет изучить всю их хронологическую последовательность и подоплеку. Но также важным будет и изучить историю антибольшевистского сопротивления, историю тех, кто в ту годину смело поднял русское знамя, сражался и умирал, погибал от шрапнели в Москве, замерзал в Сибири и на подступах к Петрограду, гиб от шальной пули на Волге и падал от шашки под Орлом. А начать стоит с истории обороны Москвы в самом начале тех кровавых событий — о сопротивлении Октябрьскому перевороту московских юнкеров, кадетов, офицеров и студентов, не побоявшихся противостоять большевизму на фоне общего национального упадка и стремительного полевения общества.

Обстановка осенью 1917 года в Москве, как, впрочем, и по всей России, была достаточно напряжённой. Слабым большинством в Городской думе обладали эсеры, большевики же располагали всего 23 местами из 200. На прошедших в сентябре выборах в районные думы, с 51,5% голосов и 359 из 710 мест победили уже большевики, следующими, с 24% голосов шли кадеты, и затем эсеры с 14%. Вместе с тем, под большевистским влиянием был Совет рабочих депутатов, игравший довольно важную роль в условиях фактического двоевластия Временного правительства и Петросовета в масштабах всей страны. Одновременно — Совет солдатских депутатов склонялся в сторону эсеров, что вынуждало большевиков быть в своих действиях более осторожными.

Здание бывшей Московской городской думы.

Весть о большевистском восстании в Петрограде дошла до московских большевиков только в полдень 25-ого. В этот же день состоялось заседание руководящих большевистских органов, вынесшее решение о восстании уже в Москве, и создавшее для этого специальный Боевой центр. Он начал боевые действия днём 25 октября с занятия своими патрулями городского почтамта силами 56-ого запасного пехотного полка. На полк была также возложена охрана Кремля с арсеналом ручного и станкового оружия, Государственного банка, казначейства, ссудо-сберегательных касс и других учреждений. 1-й батальон и 8-я рота этого полка размещались в Кремле, остальные роты 2-го батальона находились в районе Замоскворечья, а штаб полка с двумя батальонами располагался в Покровских казармах. Полковой комитет отказался дать в распоряжение красных две роты без приказа штаба Московского округа и согласия Совета солдатских депутатов, однако большевикам из комитета удалось призвать солдат на выступление, и вскоре 11 и 13-я роты двинулись на выполнение задания революционеров.

Вечером того же дня состоялось заседание Московской городской думы, на котором рассматривался вопрос ответных действий на демарш большевиков. Сами большевики покинули заседание после выступления лидера своей фракции, Скворцова-Степанова. После этого, по решению остальных фракций, был создан Комитет общественной безопасности, который и взял на себя функцию обороны древней столицы. Возглавили комитет глава московских эсеров Вадим Руднёв и командующий войсками Московского военного округа полковник Константин Рябцев. В распоряжении у антибольшевистских сил было порядка нескольких тысяч юнкеров, кадетов, офицеров и студентов-добровольцев, в дальнейшем принявших активное участие в боях за Москву.

‘’Юнкера’’, Андрей Ромасюков.

Вечером 25 октября состоялось объединённое заседание обоих московских Советов, на котором был избран Боевой центр — Военно-революционный комитет для ‘’организации поддержки’’ вооружённого выступления в Петрограде. ‘’За’’ проголосовало 394 депутата, ‘’против’’ — 116 (меньшевики и беспартийные), воздержались — 25 (объединенцы). Тем не менее, и меньшевики, и объединенцы вошли в комитет, эсеры же отказались участвовать в голосовании.

ВРК был избран в составе 7 человек: 4 большевиков и 3 представителей других партий, под председательством большевика Усиевича. Особенностью Московского ВРК было широкое участие в его работе меньшевиков, что отчасти объяснялось тем, что раскол РСДРП на большевистскую и меньшевистскую фракции носил в Москве менее острый характер. Сами меньшевики объяснили своё вхождение в ВРК стремлением ‘’смягчить последствия безумной авантюры большевиков’’. Позже, 27-ого и 31-ого соответственно, меньшевики и объединенцы выйдут из состава комитета — но это уже будет мало кого интересовать.

Довольно любопытным является то, что одним из первых приказов, изданных ВРК было распоряжение ‘’о прекращении выхода буржуазных газет’’ путём силового занятия типографий и объявлении всеобщей забастовки, с организацией нападений на типографии враждебных большевикам газет: начатый набор был рассыпан и утром 26-го октября вышли только ‘’Известия’’ и ‘’Социал-Демократ’’.

Красными были созданы районные ВРК во главе с комиссарами и избран временный революционный комитет по руководству войсковыми комитетами в противовес исполнительному комитету Московского совета солдатских депутатов, где большинство находилось в руках противников большевиков. Наконец, были приняты меры по вооружению рабочих-красногвардейцев (порядка 10–12 тысяч человек). Районные ВРК начали активно направлять своих эмиссаров на заводы и воинские части. Неблагоприятным для большевиков фактором, однако, было то, что, как уже и говорилось, в Москве находились значительные силы юнкеров, настроенных резко антибольшевистски, которым ещё предстояло сыграть свою роль в последующих событиях.

В ночь на 26 число ВРК издал приказ о приведении всех частей Московского гарнизона в полную боевую готовность. В Кремль были вызваны роты 193-ого запасного полка, и начальник Арсенала полковник Висковский подчинился требованию о выдаче оружия. Большевики поручили на руки 1500 винтовок, но, впрочем, вывезти их не удалось — все выезды из Кремля перекрыли отряды юнкеров. В то же время, Рябцов обратился к Ставке с просьбой прислать с фронта в Москву верные Временному правительству части.

27 октября находившиеся в Москве офицеры, готовые оказать сопротивление большевистскому восстанию, собрались в здании Александровского военного училища. Их возглавил начальник штаба Московского военного округа полковник К. К. Дорофеев. Силы сторонников Временного правительства, собравшихся в училище, составляли около 300 человек (офицеров, юнкеров и студентов). Они заняли подступы к училищу со стороны Смоленского рынка (конец Арбата), Поварской и Малой Никитской улиц, продвинулись от Никитских Ворот до Тверского бульвара и заняли западную сторону Большой Никитской улицы до здания Московского университета и Кремля. Добровольческий отряд русской молодёжи получил название «белой гвардии» — по сути, это был первый случай употребления данного термина в России. Полковник Рар организовал оборону казарм 1-го кадетского корпуса в Лефортово силами кадетов старших классов. Прибыл в Москву, с целью присоединиться к антибольшевистскому сопротивлению, и Прокопович, единственный министр Временного правительства, находившийся на тот момент на свободе.

27 октября в 6 часов вечера КОБ, получив подтверждение Ставки о высылке войск с фронта и сведения о выступлении войск под руководством Керенского и Краснова на Петроград, объявил город на военном положении и предъявил Московскому ВРК ультиматум: распустить сам ВРК, сдать Кремль и разоружить революционно настроенные части. Представители ВРК дали согласие на увод рот 193-го полка, но потребовали оставления в Кремле 56-го полка, на что белые, естественно, пойти не могли.

План Кремля и Красной площади, 1917 год.

В тот же день юнкера атаковали отряд красных солдат, пытавшихся прорваться к Моссовету, 45 человек из 150 были убиты или ранены. Также юнкерами был совершён и налёт на Дорогомиловский ВРК, после чего они закрепились на Садовом кольце от Крымского моста до Смоленского рынка и вышли на Бульварное кольцо от Мясницких и Сретенских ворот, захватив почтамт, телеграф и телефонную станцию.

Утром 28-ого октября командующий белыми силами Рябцев в телефонном разговоре потребовал от Берзина сдачи Кремля, сообщив о своём контроле над всем городом. Не имея возможности получить какой-либо реальной информации о происходящем за пределами древней крепости, командующий красными частями Кремля принял решение о капитуляции, что и было осуществлено. Принимало её всего две сотни юнкеров — ровно тех, кто и держал всё это время его в осаде. После взятия Кремля, положение большевиков стало довольно тяжёлым — ВРК оказался отрезанным от поддерживавших его рабочих окраин, телефонное сообщение с ними, из-за всё тех же юнкеров, занявших телефонную станцию, оказалось невозможным, а, ко всему прочему, КОБ завладел хранившимся в Кремле арсеналом. Но счастье белых продолжалось недолго. По призыву Московского комитета большевиков, профсоюзов и ВРК началась забастовка, и революционным силам удалось блокировать центра города.

29 октября на улицах города были вырыты окопы, и началась ожесточённая борьба за центр. Тяжёлые бои велись за Крымский и Каменный мосты, в районе Остоженки и Пречистенки. На руку большевикам играла артиллерия, которой попросту не было у белых. Утром 29 октября силы красных начали наступление по главным направлениям: отряд под командованием левого эсера Саблина захватил здание градоначальства на Тверском бульваре, была отбита Тверская улица и часть Охотного ряда, губернаторский дом в Леонтьевском переулке, занята Крымская площадь, Курско-Нижегородский (ныне Курский) и Александровский (ныне Белорусский) вокзалы, почтамт и главный телеграф. К 18 часам красные смогли захватить Таганскую площадь, а также 3 из 5 корпусов Алексеевского военного училища.

К 21 часу большевики смогли взять под контроль Центральную телефонную станцию, и начали обстрел занятых белыми районов, в том числе Кремля и гостиницы ‘’Метрополь’’. Как ретроперспективно писал, как ни может показаться странным, Горький в журнале ‘’Новая жизнь’’ от 8(21) ноября 1917 года:

‘’Бухают пушки, это стреляют по Кремлю откуда-то с Воробьевых гор. Человек, похожий на переодетого военного, пренебрежительно говорит:

— Шрапнелью стреляют, идиоты! Это — к счастью, а то бы они раскатали весь Кремль.

Он долго рассказывает внимательным слушателям о том, в каких случаях необходимо уничтожать людей шрапнелью, и когда следует «действовать бризантными».

— А они, болваны, катают шрапнелью на высокий разрыв! Это бесцельно и глупо…

Кто-то неуверенно справляется:

— Может быть — они нарочно так стреляют, чтобы напугать, но не убивать?

— Это зачем же?

— Из гуманности?

— Ну, какая же у нас гуманность, — спокойно возражает знаток техники убийства…

… Круглые, гаденькие пульки шрапнели градом барабанят по железу крыш, падают на камни мостовой, — зрители бросаются собирать их «на память» и ползают в грязи.

В некоторых домах вблизи Кремля стены домов пробиты снарядами, и, вероятно, в этих домах погибли десятки ни в чём не повинных людей. Снаряды летали так же бессмысленно, как бессмыслен был весь этот шестидневный процесс кровавой бойни и разгрома Москвы.’’

Малый Николаевский дворец в Кремле, повреждённый артиллерийским огнём во время тех событий.

События развивались довольно хаотично:

‘’С каждым часом становится все яснее, что восстание не имеет определенного «стратегического» плана и что инсургенты действуют по собственному разумению «на авось» и «как Бог на душу положит». Одни части войск наступают в направлении на Кремль, где засели юнкера, другие — от центра по Мясницкой к Телефонной станции и Почтамту, по Покровке, по Никитской, к Арбату и Александровскому училищу, к Садовым.’’

Достаточно показателен следующий эпизод, характеризующий весь хаос и всю суматоху тех дней:

‘’ Вокруг Кремля — Советские войска, а на Трубной площади небольшая группа юнкеров захватывает в плен грузовик с винтовками и отряд красной гвардии. Рассказывают, что в штаб инсургентов явилось 110 солдат-ударников:

— Где тут у вас юнкера засели? Дайте нам винтовки, мы их выбьем!

Им дали винтовки, а они присоединились к юнкерам, и эта «ошибка», конечно, усилила бойню.’’

29 октября, впрочем, было также и заключено перемирие, причём обе стороны тянули время, надеясь на подход к Москве лояльных частей. Перемирию также способствовали действия ‘’Викжеля’’ (Всероссийского исполнительного комитета железнодорожного профсоюза), который требовал создания ‘’однородного социалистического правительства’’, угрожая в случае нарушения перемирия одной из сторон пропустить в Москву войска другой. И Комитет общественной безопасности, и ВРК согласились начать переговоры. Было достигнуто соглашение о перемирии с 12 часов 29-го по 12 часов 30-го октября на условиях разоружения как красных, так и белых; роспуска как и ВРК, так и КОБа; привлечения всех виновных к суду; установления нейтральной зоны; подчинения всего гарнизона командующему округа и организации общего демократического органа.

Оборона Кремля белыми.

Условия, впрочем, фактически не были выполнены, и перемирие в тот же день оказалось нарушено. Продолжение боевых действий пошло не на пользу белым. Уже 30 октября сдались антибольшевистские силы во 2-ом кадетском корпусе, 31 — в 1-ом, а в ночь на 1 ноября капитулировали 3-ий кадетский корпус и Алексеевское военное училище в Лефортово. 1 числа, после невыполненного прошлодневного ультиматума о сдаче, начался артиллерийский обстрел здания Городской думы. Юнкера и члены Комитета общественной безопасности были вынуждены перейти в здание Исторического музея, но и оно вскоре было захвачено красными. Антибольшевистские силы сконцентрировались в Кремле.

Но и там, в условиях контроля большевиками над всей остальной Москвой, они продержались не долго. Уже 2-ого числа, под условием свободы в обмен на сдачу оружия, оборонявшие Кремль юнкера, кадеты и офицеры прекратили своё сопротивление. На некоторых участках, впрочем, бои продолжались и 3 числа, но и они в итоге прекратились. Вечером 3 ноября власть над всей Москвой была безраздельно в руках у большевиков.

Уже довольно скоро состоялись похороны погибших с обоих сторон. Бывших красных хоронили без церковной молитвы и отпевания в двух братских могилах между кремлёвской стеной и пролегавшими параллельно трамвайными путями, бывших белых — после процессии по Тверской улице на Братском кладбище, с панихидами в церкви большого Вознесения у Никитских ворот и всех остальных церквях по пути следования колоны. Большую часть гробов несли на руках, и к вечеру, когда процессия наконец пришла на кладбище, их стали опускать в могилу при свете факелов.

Московское общество достаточно тяжело встретило произошедшие события. В отставку из-за бомбардировки Кремля и ‘’тысячи жертв’’ даже было подал большевистский министр культуры Луначарский — но был вовремя одёрнут Лениным. Русская Православная Церковь, чей Собор проходил в то время в Московском епархиальном доме, осудила за кровопролитие обе стороны, а не только активно разжигавших пламя гражданской войны большевиков. Что уж и говорить — новоиспечённые российские граждане были тогда ещё непугаными. Впереди их ждала Гражданская война, голод, красный террор и последующая бытность в Советском Союзе, сопряжённая с новыми витками второго и третьего. Разгорались кровавые события — и Москва приняла на себя удар большевиков одной из первых, дав, на фоне ‘’триумфального шествия советской власти’’, достойный ответ красной гидре. Вечная слава погибшим кадетам, офицерам, студентам и юнкерам!

Если вы находите важным то, что мы публикуем подобные материалы, поддержите авторов 

Аватар

Никита Новский

Добавить комментарий

Vespa в социальных сетях

Материалы, которые Вы не найдете на сайте