Константин АкопянВ основе своей идеологии, либерализм ставит равенство всех людей перед законом. Закон становится мерилом истинности, становится чем-то сакральным и его нарушение порицается так же, как и ересь в церкви. Но не менее главным, а возможно даже и более важным, столпом либерализма являются права человека, его свободы, в особенности священная свобода слова для всех.
В своё время суть либерализм обозначил Вольтер следующими словами:
Я не согласен с вашим мнением, но готов жизнь отдать за то, чтобы вы могли его высказать.
И как бы не было всё прекрасно на словах, однако тут и кроится вся проблема. Либерализм, с такой сакрализацией свобод, создаёт некую терпимость к оппоненту, который может высказать своё мнение, пусть даже и ошибочное, а сакральное отношение к закону, который защищает эти свободы, в свою очередь даёт оппоненту, воспользовавшись этим, заставить вас молчать с предлогом, что вы нарушаете его свободу слова, как это сегодня мы можем наблюдать в США. А где границы у этой свободы, идеологи либерализма не сказали.
И эта идеология свобод естественным путём сделала своим фундаментом демократию и демократические выборы, где большинство, пусть даже оно и не право, решает за всех пользуясь свободой выбора. Иными словами, дворник решает за учёного как тому жить. Некоторые либеральные философы описывали это как диктатуру большинства. Как следствие либерализм, в ныне устоявшемся виде, ставит всех равными перед законом и не может существовать без демократии, что и создаёт главный риск, риск срыва в социализм. Скандинавские страны яркий тому пример.
Французский философ Алексис де Токвиль сказал:
Я думаю, что демократические народы испытывают естественное стремление к свободе; будучи предоставленными самим себе, они ее ищут, любят и болезненно переживают ее утрату.
Люди стремятся всегда к свободе, но больше всего к справедливости. А что как не равенство представляет собой высшую степень справедливости? И Токвиль отмечает этот парадокс:
Однако равенство вызывает в них страсть, пылкую, неутолимую, непреходящую и необоримую; они жаждут равенства в свободе, и, если она им не доступна, они хотят равенства хотя бы в рабстве.
Но кто-то скажет, что для этого и существует демократия, что бы такого не было. Однако демократия нас не просто не оберегает от краха в пучину эгалитаризма, она ему способствует. Вспоминаем всю туже Скандинавию, в частности Швецию, где разговоры о равенстве человека и животного, женщины и мужчины, ребёнка и взрослого, стали обыденными. В высшей степени глупость, которая является нормой для большинства шведов.
Хайек описывает это термином «мобилизация согласия», т.е. не выражение мнений, а манипулирование мнением. Умелый политик сможет обратить мнение большинства в свою пользу, даже если он будет не прав. Примеры этого за всю историю существования демократических государств масса. Один из них – правительство Меркель которое у власти уже более десяти лет у власти за счёт голосов мигрантов и лево настроенных граждан, подхваченных тенденциями толерантности. Платон в своих диалогах называл демократию самым худшим видом правления, в то время как монархию или аристократию самыми приемлемыми видами правления. Но об этом немного позже. Иными словами, толпой можно управлять, а вот элитами – уже не так-то просто. Следуя логике, мы можем предположить, что либерализм имеет все предпосылки к становлению эгалитарной диктатуры и именно поэтому либералами в тех же штатах сегодня именуют именно левых.
Либерализм имеет слишком много дыр, что делает его кривой идеей. Его институты не жизнеспособны в долгосрочной перспективе без подкрепления консервативными или социалистическими институтами, которые дают ему направление развития или падения. Но всё тот же Август фон Хайек, в своём труде «право, законодательство, свобода» предлагал нам уже в 80-х начать думать о новых институтах власти.
При правлении однородного и доктринерского большинства демократия может оказаться не менее тиранической, чем худшая из диктатур
Фридрих фон Хайек
Говоря о невежестве масс, хочется вспомнить стихотворение Александра Сергеевича Пушкина «Поэт и толпа». В нём автор показал всю неосведомлённость, всё невежество масс перед поэтом, который пытается их просветить. Прошло два века, а люди не изменились. В XXI веке трудно представить себе, что обыватель может быть невежественным и ведомым. Что в эпоху интернета люди могут не знать не только самых элементарных вещей, но и даже самых масштабных и глубоких. Но практика всегда коварна и показывает, что мы можем лишь предполагать. После изобретения интернета люди подумали, что вот оно избавление от невежества! Но всё пошло как всегда и в интернете мусора в разы больше, нежели нормального контента. Человек смотрит огромный поток информации и банально теряется, и теряет что-то важное. То есть, в попытке взять всё и сразу – не берет ничего. Да ему это и не надо.
Ну и пёс с ними, пусть деградируют и не трогают нормальных людей, сказали бы мы, но опять же демократия и либерализм. Вся эта некомпетентная масса имеет право решать судьбу всей нашей страны руководствуясь модой или засорившими мозг гуманистическими и прогрессистскими взглядами. А о ведомости этих людей Пушкин писал ещё в XIX столетии.
Нет, если ты небес избранник,
Свой дар, божественный посланник,
Во благо нам употребляй:
Сердца собратьев исправляй.
Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.
И, как в природе, так и в политике, существуют свои закономерности. Если мы говорим, что существует некомпетентное большинство, то соответственно существует компетентное меньшинство. Со времён античности существует элита, или же аристократия, созданная по концепции Платона. Выходцы из знатных фамилий, которые осуществляют управление страной или играют в её управлении важную творческую функцию. С детства им прививали определённые навыки, дабы они могли служить на благо своей страны. Но при всём при этом, аристократия, рождённая в средние века, слишком большое внимание уделяли поклонам, реверансам, как правильно вести себя за столом и какой мундир одевать на бал, а какой на войну.
Такая любовь к формальностям появилась не просто так. Аристократия вырастала из рыцарей в эпоху средневековья, которая была переполнена символизмом и формализмом. Они в боях и дворцовых «играх» заслужили почётный титул от своего сюзерена или самого короля. И по мере развития элит наступила стагнация, а затем упадок, который свёл аристократию и, особенно, адептов идеи аристократизма к формальности, к любви о статных офицерах, к любви о былых временах с балами и парадами, и сделал эту идею нежизнеспособной.
Об этом говорит Николай Бердяев в книге «Философия неравенства», в шестом письме о аристократии:
Любовь к аристократической идее сделалась уделом немногих в ваш демократический век. Аристократические симпатии рассматривают или как проявление классовых инстинктов, или как эстетизм, не имеющий жизненного значения.
Но также, продолжая, он указывает на плюсы, перетекающие в преимущества аристократизма, о которых забыли все, в том числе сама аристократия и о которых Бердяев предлагает нам вспомнить:
Но поистине, аристократия имеет более глубокие, более жизненные основы. Основы эти ныне затуманились, и о них начинают забывать. Но тот, кто интересуется существом жизни, а не ее поверхностью, должен будет признать, что не аристократия, а демократия лишена онтологических основ, что именно демократия не имеет в себе ничего ноуменального и природа ее чисто феноменолистическая. Аристократическая идея требует реального господства лучших, демократия – формального господства всех. Аристократия, как управление и господство лучших, как требование качественного подбора, остается на веки веков высшим принципом общественной жизни, единственной достойной человека утопией.
Посему я предлагаю вам, уважаемые читатели-единомышленники, задумать о начале нового создания аристократии, на новых принципах. Задуматься о концепции когнитивной аристократии. Аристократии без былых формальностей и подвигов, а аристократию из интеллектуалов и умственных свершениях. Опять же говоря словами Бердяева
Отыщите человека самого способного в данной стране, поставьте его так высоко, как только можете, неизменно чтите его, и вы получите вполне совершенное правительство.
Но не думайте, что я вам предлагаю нечто новое, неиспытанное и рискованное. Эта идея, разделённая по странам и немного урезанная, существует и работает. Одна из них – Сингапур, который, благодаря меритократии, урезанной версии аристократии, уже сегодня является одним из самых развитых регионов мира. Другая – США, с её коллегией выборщиков, практически такого же компетентного меньшинства участвующего в работе государства, которые сегодня являются одной из преград перед прибавлению к названию страны ещё одной буквы «С». Таким образом, говоря о применении аристократии сегодня, благодаря знаниям, умениям и элитарности которые присущи новой аристократии, которую мы можем сформировать, благодаря опыту других стран, которые ныне существуют, в которых применяются почти схожие принципы, я могу с уверенностью сказать, что такая концепция аристократии сможет обуздать поток того мракобесия который царит сегодня, восстановить разрушенное и начать спокойное движение вперёд.
Если вы находите важным то, что мы публикуем подобные материалы, поддержите авторов
Добавить комментарий