Герман ПестовРазберём одну жутко интересную книгу, повествующую о той системе наказаний, что практиковалась в советском союзе.
Евгения Гинзбург написала книгу “Крутой маршрут” и выглядит данное произведение похлеще чем “Архипелаг Гулаг”. Евгения смогла пережить все ужасы и всё безумие, а потом решила известить об этом остальной мир.
Заметим одну особенность, что советская система не основываясь ни на какой логике, лишь на ненависти и желанию унижать и подавлять. Именно такое впечатление впитывается в душу, после прочтения.
То что произошло с главной героиней и многими другими людьми, с которыми она познакомилась или была знакома, могло произойти с любым другим рядовым гражданином той страны.
Здесь как в анекдоте, который рассказывается от лица сотрудника НКДВ: Если на вас не завели дело, то это не значит, что вы не виновны. Это означает, что мы не углядели.
Сама Евгения и её муж были членами партии. Как она пишет, когда на неё стали “собирать” дело, то её сильно впечатлила та неразумность, с которой всё это делалось. Конечно, она как настоящая коммунистка была верна партии. На начальных этапах своего дела , ей даже в голову не приходило обвинить партию в ошибке. Она просто думала, что это сплошное недоразумение и её спутали с кем-то.
Но всё по порядку. Началась история с того, что её сотрудника по редакции увели сотрудники НКВД. Типичный день в СССР.
Через некоторое время, в редакции начались обсуждения, по типу:
-ах, наш товарищ, оказывается предателем был!?
-да, как хитро притворялся наш враг!
И подобное. Но люди, сидевшие в этой редакции, даже не подозревали о том, что советской власти кажется, будто симптом “враг народа” передаётся воздушно-капельным путем.
После обнаружения одного предателя начали шмонать весь отдел, даже членов партии, даже самых настоящих коммунистов. Начали задавать вопросы и нашей Е. Гинзбург. И на этом этапе только начинали клеить ей дело.
Как она сама описывает: всё происходило по нарастанию, словно снежный ком, но начиналось с малого. Её первым обвинением стало то, будто она не проявляла необходимой бдительности. А настоящие партийные работники всегда бдительны! Это обвинение, правда ей выдвинуло не НКВД, а какой-то партийный совет в редакции. Мол, почему вы не могли следить за своим коллегой, он ведь писал откровенную пропаганду против власти?
Так и так, объяснялась девушка, но согласилась с тем, что ей впредь нужно быть повнимательней.
Через некоторое время её снова вызывали на ковер. Она ещё не понимала серьёзность всей ситуации. Не знала, что она уже на крючке. Позже ей заявили, что своей невнимательностью, она потакала преступнику. А потакателям преступников не место в редакции. То есть, обвинения в таком духе всё росли и докатились до того, что она лишилась работы в редакции и партбилета.
Жизнь подошла под откос. Теперь ею стало интересоваться НКВД. Евгения пыталась восстановиться в редакции, несколько раз приходила на какой-то совет, чтобы выслушать возьмут ли её обратно или нет. Она думала, что всё перепутали, произошло недопонимание.
Работа в руках НКВД происходила ещё интереснее и ещё нелогичней. Хотя нелогичным это кажется, только если не знать с какой целью всё это проворачивалось. И как мы узнаем в середине книги – проворачивалось массово. Евгения не единственный человек, с которым произошло «недоразумение». Единственное объяснение всему этому находится в представлении о том, что высшие партийные члены СССР пытались перевыполнить план на лесоповале, поэтому набирали людей в лагеря.
Евгения вскоре поняла, что её может ждать та же участь, что и его тихого коллегу, которого уже давно увезли. Она боялась и за своих детей, переживал и её муж. Ночью они часто вскакивали от шума машин под окном, чтобы проверить:
– грузовой или легковой автомобиль остановился у их подъезда?
– не чёрного ли он цвета?
Ужасные ночи происходили полностью бессонными и полными переживаний.
Она знала, что людей забирают ночью, пока все спят, и никто не видит. Каждая ночь ей казалась кошмаром. Но забрали её посередине дня!
Ей поступил звоночек. Человек на том проводе ласково представлялся, обещал помочь и разобраться, что тут происходит. Он заботливо предложил ей прийти в то место, которое являлось чем-то вроде штаба НКВД – Чёрное озеро (звучит заманчиво, не права ли?). Ей даже вежливо предложили выбрать время, в которое ей удобней всего прийти. Но когда после очередного совета, на счёт своего партбилета она пришла в названное место – её грубо задержали, забрали все вещи, имеющиеся при себе и проводили в уютный подвал, в котором держали около трех месяцев.
Ей доходчиво объяснили, что она преступница. Вызывали на допросы, бранили. И продолжали клеить дело. Внимание, вот та грань, которая позволила перевести нашу героиню в ГУЛАГ:
Её на допросе стали подводить к той теме, что она навредила редакции. И все объяснения крутилась вокруг слова “вред”. Конечно, Гинзбург заявляла, что невнимательность пустяк для такого серьёзного задержания, но её упрекали, что она нарочно не замечала контрреволюционной деятельности своего товарища.
Перестукиваясь через стену в подвале с сокамерниками, она поняла, что ей катают дело на тему – вредительство.А это уже уголовная статья, со сроком лишения до 15 лет!
Интересно, правда? Задерживают вашего коллегу по редакции, но так как вы работали вместе, то задерживают и вас. Контрреволюция передаётся воздушно-капельным путем. Или забыли?
Позже она узнает, что и её муж тоже стал иметь некоторые проблемы. У него также стал вопрос об исключении из партии, на основе того, что он сотрудничал со своей женой.
А снежный ком обвинений продолжал расти всё быстрее. Её начали обвинять в участии в подпольной организации, которая печатала буржуйскую пропаганду. Её начали таскать по тюрьмам. Она обрела множество новых знакомств. Встретила своих товарищей из редакции, которые также заявляли, что всё это ошибка. Но советская власть не умеет ошибаться, она стремилась к цели, никому неизвестной.
Оказывается, что если человек верен своим идеалам, то верен до конца. Даже если эти идеалы предают его. Так, те коммунисты, которым составили дело, слепо верили, что Сталин не причем. Его обманывают, в партию пробрались шпионы и вредят, сажая честных людей. Затем мы встретим и другую позицию, что с приходом Сталина всё стало отвратительно. Это он всё разлагает, но при Ленине… При нём было все в порядке, тогда и существовали настоящие коммунисты.
Кстати, стоит упомянуть, что окружение, которое досталось Евгении, было довольно образованным: новые товарищи активно интересовались прессой, цитировали философов, писали друг другу стихи, читали классику, если находили. Не было уголовников, которые сидели за кражу или убийство. По крайней мере, в первых тюрьмах она не встречала таких. (да, перед ГУЛАГом она успела побывать более чем в двух тюрьмах).
Вот ещё один принцип, о котором нам повествуют: чем чище и вежливей, тем ближе к смерти.
Она не раз замечала, что когда ей попадался вежливый персонал, который действительно состоял из людей – людей, которые пытались помочь, а не поиздеваться, и когда везде была чистота, стерильность и свежесть, то вполне вероятно было и то, что прямо за стеной расстреливали людей.
Я серьезно, в таких промежуточных пунктах, где человека выписывали из одной тюрьмы – дальше гражданина отправляли или в другую тюрьму, более строго режима, либо применяли к нему высшую степень наказания – расстрел.
Не забываем, что дело продолжает строится даже тогда, когда Е. Гинзбург сидит в тюрьме. Ей бодро меняют 8 лет на 10. Потом 13. Затем 15. Её преступление становится всё серьёзней с каждым днем. Она узнает, что её мужа отправляют с тем же сроком и в ту же тюрьму, что и её. Что её детей наверняка уже забрали в приют.
Интересно и то, что Евгения упоминает свою набожную бабку, родившуюся в царские времена. Бабка не была так же образована как Евгения, но как подчеркивает героиня, давала очень ценные советы, которые та пропускала мимо ушей. С самого начала, как её исключили из партии, она хотела послушаться бабку и сбежать с детьми и мужем в глухую деревню. Но Евгения уговаривала бабку, что так не поступит. Она ведь ни в чем не виновата, зачем ей тогда бегать от советской власти? Она, наоборот, должна встать открыто и показать, что ей нечего скрывать. Но… Евгения, сидя в тюрьме, поняла, что надо было слушаться бабку, рождённую в царские времена и пережившую революцию.
Евгения успела посидеть и в старой дореволюционной тюрьме, в той камере, где содержали декабристов. Приятный вид расписных решёток на двери не отменял жестокости и озлобленности персонала и надзирателей.
Её даже подруга подмечала:
– Молчи! Это в царской тюрьме ты могла требовать и кричать “имею право”. А тут у тебя прав никаких нет, так что изволь “просить”.
Тут можно начать тему о том, что режим царских тюрем был действительно несколько изнежен. По сравнению с советскими тюрьмами, то было курортом. В одном месте задержания Евгении так и сказали:
– Теперь форточку будут открывать на 5 минут после обеда и на 5 минут вечером, здесь вам не курорт.
Декабристов, которых сажали в тюрьмы, не били. Бунтарей содержали не в сырых камерах, покрытых плесенью. Даже когда Сталин находился в ссылке, он мог позволить себе не работать, так как ему вполне для жизни хватало пяти царских рублей в месяц, что присылались из казны.
Если бы режим царской России был таким же жёстким как в СССР, то все ключевые фигуры революции попросту бы не вышли из содержания и умерли бы в своих камерах. Но проблема в том, что в советском союзе сажали без разбору, а в Империи только подлецов.
Вернёмся к ГУЛАГам. При переводе в трудовой лагерь она прошла мучительный этап. Постоянно ощущалась нехватка воды. В некоторых частях этапа выдавали кружку воды в сутки: пей, умывайся, делай что хочешь, но больше воды не положено. Все перевозки из одной тюрьмы в другую происходили в жутких болезнях, голоде, антисанитарии и ужасной тесноте. Людей пачками пихали в вагон, либо в пароход, даже не думая, вместятся ли они. При перевозке всегда ощущалась грязь, из-за которой разводилось множество проблем со здоровьем. Нередко подобное приводило к смерти.
Хотя, как пишет наша героиня, на каждом этапе она чувствовала немного надежды, что дальше будет легче. Лишь бы этот момент пережить, а дальше будет непременно лучше. Многие даже мечтали поскорей бы из тюрьмы перевестись в трудовой лагерь, думая о свежем воздухе и лесной природе.
Да… Живописные каменоломни. Каждый всё только убеждался в том, что становилось только хуже. Накинули ещё пару уголовных статей. Вместо 15 лет предлагали уже 20. Допросы всё так же происходили. Просили на подпись бумаги, пытками уговаривали написать адреса знакомых, или согласиться присутствовать на допросе своего знакомого.
На счёт пыток, интересный факт, помеченный Евгенией. Когда она ехала в поезде, на одном из этапов, то успела познакомиться с одной афроамериканкой. Она говорила на французском и попала в СССР из Германии. Сама утверждала, что француженка. В Германию она попала через гестапо. Рассказала о тех пытках, что с ней происходили. И как оказалось: сотрудники НКВД, вполне вероятно могли ездить на стажировку в Германию, потому что в советском союзе применялись точно такие же пытки, с точно таким же оборудованием и целями.
В самом ГУЛАГе, оказывается, чтобы выжить нужно пригреться на удобном месте. Многие, не обладая навыками медицины, говорили, что при гражданской жизни были врачами. И если ложь не вскрывалась, то их устраивали работать в лазарет, в чистоте и сытости. Хотя единственным доступным методом лечения в лагере являлось освобождение от работы на недельку. Тяжесть болезни не проходила? Ещё пару деньков постельного режима.
И у женщин и у мужчин работы были одинаково тяжелы. Трудились они в одних условиях. Лагерный персонал не видел никаких различий между ними, а только сухо определял, что люди – это человеческий ресурс, который истощается, поэтому он должен быть использован рационально и по максимуму.
В книге “Крутой маршрут” подробно описан каждый месяц пребывания. Все неудобства и тяжести. Все эти ужасы нам даны для того, чтобы мы могли понять – данное нельзя забывать, с данным нельзя мириться. Если сравнить эту книгу с “Архипелаг Гулаг”, то мы поймём, что Солженицын описал детский сад. Правда закопана очень глубоко. И даже если ее вытащить наружу, то дальше предстоит не менее тяжелая работа – отчистить ее от налепившейся грязи и пыли.
Если вы находите важным то, что мы публикуем подобные материалы, поддержите авторов
Добавить комментарий